Поняла, прошептала я.
Ты на меня смотри! прикрикнула матушка Евдора. Я себя неведомо подо что подвожу, тебя укрывая. Нехорошая у тебя сила, со смертью связанная. Держи себя, девочка, иначе несдобровать нам обеим. Поняла?
Да поняла я! выкрикнула, едва слезам волю не давши. Не хочу ведьмой быть! Не хочу всего этого, за Тарася даже пошла бы. Не сподручны мне силы такие.
Поздно, деточка, поздно, покачала головой матушка. И никто нам не поможет, если сами не сробимся.
А вы вот вообще какая ведьма? испросила я, утирая слёзы. Ментальная, да?
Вижу, соседки тебе порассказали, улыбнулась Евдора. Но нет, я не ментальная, я ведьма огненная, была когда-то. Да только это разделение не для всех существует. Если захотеть, то со временем, можно в себе развить и другие распространённые способности. Не все, конечно, но половину так точно. Мне уже десятый десяток пошёл, было время обучиться основам всех сил ведьминских. Не всем это дано, но и не каждая захочет. Ведьма одной силы два столетия в молодости прожить может, если беречь себя будет да с умом дарами природы пользоваться, а потом ещё и закат её сил будет вековой. Но это только если она во благо дар свой пользует. А коли захочешь во многом умелицей стать, так и плата большая. Я вот решила пойти в услужение школе, спасителем моим основанной, потому и стара уже так. Ведьма она как дерево, землёй питается, коли благодатная почва да благоволит ей природа, так и рост будет. А коли допустишь червоточину в себе, так и съест она, и никакая сила не поможет. Супротив природы назначения идти никогда добром не кончится. Мы не маги, это они силу свою при себе держат, природы не касаются, да подольше живут. А нам, при хорошем раскладе, и два столетия на расцвет дар бесценный.
Так и два столетия? не поверила я.
А ты про свою прабабку что знаешь? улыбнулась матушка.
Да мало чего, пожала я плечами. Тётка Паласья сказывала, мол, она в слободу пришла уже не девкой. Охмурила прадеда моего, родила сына и сгинула родами, говорят, страшно мучилась да кричала. И невзлюбили её за то, что вся скотина в округе в тот год полегла.
Прабабка твоя, скорее всего, была тёмной ведьмой старой закалки. Обучала её мать, или бабка. И в слободу вашу она пришла не просто так, а для того, чтобы силу передать. Родила сына вместо дочки, силу передать ему не смогла, потому и умерла в муках, да в род вложила наследие. У деда твоего тоже только сыновья были? испросила Евдора.
Ну да, кивнула я. Дед только один и народился, бобылём рос, без отца, матери. Бабку взял из семьи многодетной. Да и она, как батюшку народила, померла.
Это от силы невостребованной. В тебе сила возродилась, теперь в роду вашем не будет ведьм, кроме тебя, с печалью затаённой улыбнулась матушка Евдора.
Значит брат мой, Ясень, нормальным будет? спохватилась я.
Он-то точно, силы ведьминские только девочкам даются. Но теперь и дочки его будут обычными, кивнула Евдора.
Да пусть ваши слова будут истиной, с облегчением вздохнула я.
Такой доли, как меня постигла, я своим родичам не желала.
Зря ты так, Весения. Сила не наказание, а дар, покачала головой матушка Евдора.
Да сколько ж можно головой-то мотать? Как болван ярмарочный, всё качает да качает. Чисто знает чего, да жалеет меня, себе только и сокрушается.
Ты на мою голову не смотри, лучше запоминай наущения мои, Вес
Матушка Евдора замерла, не договорив, закрыла глаза и прицокнула языком.
Чего опять? насторожилась я.
Магистр явился раньше срока, всплеснула руками старушка. Беги в комнату и до поры не показывайся. Как время придёт, позову.
Как магистр? Куда? оторопь меня взяла.
Живо в комнату! прикрикнула Евдора.
Я сорвалась с места, вылетела из комнатки, пробежала по проходу, едва не сковырнувшись пролетела по лесенке, и со всего маху врезалась в кого-то.
Ох ты ж чурбачки-корячки, выругалась, на пол со всего маху брякнувшись.
Прям таки и чурбачки? посмеиваясь, спросил кто-то.
Корячки ещё те, пропыхтела, потирая зад, которым больно сильно приложилась об пол.
Куда ж вы, послушница, так торопитесь? вопросил виновник моих страданий тяжких.
Да уж точно не к тебе, встал тут, взбеленилась я.
Подняла взгляд и напужалась до икоты. Стоит весь такой уверенный в себе, в камзоле синем с золотистыми узорами, рубаха белая такая, что глаз застит, сам высокий, волосы чёрные с хвост кобылий собраны, а на ногах сапоги из кожи бычьей, блестящие, хоть смотрись. Сразу видать столичный мужик, нечета нашим. Этот точно рыгать, как Тарась, не будет. Да и воняет от него не кузней и потом, а какой-то столичной гадостью, резкой такой, что слезу выбивает с непривычки.