Рассветало. На глазах изумленной Зои Валерьяновны комната начала меняться. По прогнившим балкам и доскам пробежала дрожь магии, как по клавишам фортепиано. На смену гнуси, грязи и разложению пришли добротые, орехового цвета полы. Стены с обойчиками в цветочек, картины с пастушками на стенах, пузатый шкаф со стеклянными полочками Откуда-то запахло пирогами с яблоками и теплым молоком. Взметнулись на побелевших оконных рамах накрахмаленные кружевные занавески, сменив гниющие черные тряпки.
Это что это такое? в восхищении прошептала Зоя Валерьяновна. Она, как женщина, которая всю жизнь обязана была блюсти дом в чистоте и вмахивала на ниве домашнего хозяйства, завороженно смотрела, как чистота получается сама собой.
Так это ж рай! растроганно сказала она и всхлипнула, потрогав накрахмаленную скатерку на миленьком деревянном столике. В ее трудной молодости возможность не вкалывать и жить в свое удовольствие действительно была раем.
Последними штрихами стали вязаный богатый ковер на весь пол и большое трюмо с зеркалом. Зоя Валерьяновна, поначалу дернувшись от своего отражения, с тяжелым вздохом и закрытыми глазами все же подошла ближе. И осторожно, чтобы не получить инфаркт, инсульт и желчекаменную болезнь, открыла один глаз.
Ну что ж. Все, конечно, очень плохо. Рога твердые, крепкие, загибающиеся кверху. Черная чешуйчатая кожа, притом и на лице тоже. Когти, как у соседки Машки со своими черными маникюрами (как покойница, тьфу). Глазищи желтые, как у совы. Хвост на полу валяется, кисточка вся в пыли и грязи. Волосы всклоченные, седые. Картинка. Звезда.
Только вот куцых крылышков, которые цеплялись за все подряд и порядком мешали, за спиной не было.
Глава 5. Succubus
Соток двадцать будет, присвистнула Зоя Валерьяновна, впервые оглядывая свои новые владения, а потом, закатав рукава спертого плащика, принялась за дело. Надо было везде сунуть нос.
В тереме обнаружилась спальня с кокетливыми подушечками, пара комнат, кладовая, странная лаборатория, куда Зоя Валерьяновна не входила, и кухня с большим холодильным железным ларем посередине. Его вообще Ссаныч нашел и дико орал, царапая когтями металлические блямбы. Во все стороны летели искры.
Зоя Валерьяновна откинула крышку, достала связку колбас, подумала и кинула целиком коту. Ссаныч, на всякий случай ломая колбаскам хребет и добивая их контрольным ударом лапой, принялся обедать. Он хоть и был хищным Кат Ши, в душе оставался жирненьким Ссанычем, который визжал при виде колбасы и впадал в экстаз от «Докторской». Колбаса, к его счастью, никогда не кончалась в ларе тут же появлялась новая. Да и вообще благодаря этому вопрос питания не стоял.
Минуло почти три дня.
Зое Валерьяновне все нравилось, и она потихоньку обживалась на новом месте. Она даже и не поняла, что домик ведьмы весь день был пряничной сказочкой, но трансформировался в жуткую развалюху каждую ночь. Ночью Зоя Валерьяновна всегда крепко спала, так что ей было пофигу. Организм, пропитанный экстрактом корня пустырника и валерианы, был приучен к правильному режиму уже лет сорок.
Так бы они и жили бы с Ссанычем в уютной избушке, если бы у черной ведьмы обряда не было бы друзей и товарищей, которые порой наносили визиты.
В тот вечер Зоя Валерьяновна чистила запылившуюся кисточку хвоста она постоянно цепляла на себя всякую дрянь. Ворча о необходимости хозяйственного мыла, Зоя Валерьяновна привычным жестом уже собралась закрывать окно своей спальни. Звуки, раздающиеся в лесу с заходом солнца, Зою Валерьяновну нервировали. Если б это были шумные компании под окнами ее квартиры, то там было бы все просто и понятно вот помои, вот окно, вот помои летят в окно прямехонько на головы страдальцев, потом оры, мат и тишина. А тут Бог его знает, что тут водится. Поэтому Зоя Валерьяновна и прикрывала створки.
Сердце мое! Огонь чресел моих! Выходи, алая кровь любви моей! Будем с тобой целоваться под крики страданий твоих пленников!
Сочный мужской голос под окнами ее светелки был раздражающе молодым и полным сил. Таким голосом ее давно покойный муж признавался в любви юной и прекрасной Зое Валерьяновне, тогда просто милой Зоюшке. Он стоял красивый, молодой, кудрявый, белозубый, в модной косоворотке и расстегнутой рубахе, шальной от вина и любви, кричал на всю улицу: «Зоюшка-заюшка, люблю тебя, сил нет!»
А она вжимала голову в плечи, ёжась от счастья и боясь тяжелой материнской руки А потом ирод быстро наделал ей детей, облысел и запил. Козлина.