Кстати, Филипп крутит бокал, рассматривая вино. Когда ты думаешь ему сообщить? Долго тянуть не получится.
К сожалению, это не тот случай, когда моя личная жизнь никого не касается. Отец Валеры дядя Сережа, старинный друг моего отца, у них общий бизнес. А еще у дяди Сережи грядет юбилей. Понятно, что я тоже приглашена. И не пойти не могу.
Скажу, куда я денусь?
Мой тяжелый вздох, наверное, даже соседи услышали и прониклись. А Филипп, наоборот, улыбается.
Вот поэтому я родню буду знакомить только с женой. Ну, если встречу ту, с которой захочу обменяться золотишком, добавляет он, заметив мой заинтересованный взгляд. А у вас полгорода были в курсе, что у вас отношения, теперь половина города будет пережевывать, что вы расстались. Жуть.
Не преувеличивай, спорю я, но не очень активно. Знали только близкие люди.
Звонок в дверь прерывает наш разговор. Я демонстративно отворачиваюсь к окну: я никого не жду, никому открывать не планирую. А Филипп после третьего звонка не выдерживает.
Пойду открою, говорит, поднимаясь.
А если это Валера?
Дам ему в морду. Фингалом ее, конечно, вряд ли испортишь, но хоть какая-то метка. А потом как захочешь или впущу, или нет.
Не надо его впускать! И вообще-то он был сегодня у нотариальной конторы. Ты что, его не заметил?
Это надо было выходить из машины. А если сам пришел значит, на фингале настаивает.
Я слышу, как Филипп с кем-то переговаривается. Голос мужской, приглушенный. Валера? Все-таки он?
Вскоре Филипп возвращается. Один. С какой-то коробочкой в упаковке.
Курьер?
Мне кажется или я слышу разочарование?
Конечно, кажется. А чтобы меньше казалось, я поворачиваюсь к окну.
Завтра же вышлю ему следом за чемоданами.
Как хочешь.
Услышав какой-то треск, оборачиваюсь и бросаюсь к Филиппу. А он уже ножом ловко вспорол упаковку.
Завтра вернешь, говорит примирительно. А сегодня мы посмотрим, от чего ты отказываешься. Поверь, так ему будет только больнее.
Логика в этом есть. Ну или думать так помогает вино, но мы выуживаем на свет продолговатый футляр. Открываем его. Браслет массивный, с красивыми изумрудами.
Ого! присвистывает Филипп. Кажется, я уже нашел того, от кого готов принять золотишко!
Радуется он, правда, недолго. Переводит взгляд на меня, смотрит на браслет и дает совсем другой комментарий:
Да не, не подходит. Камней пожалел!
Посмотрю, что ты подаришь жене.
Он хмыкает. Закрыв футляр, кладет его на верх холодильника, но я, чтобы не забыть, забираю в сумочку. Завтра отправлю с курьером. Похоже, в этом месяце у них будет перевыполнен план.
Мне торопиться некуда, говорит Филипп, когда мы снова сидим за вином. Вот будет, как тебе, тридцать три
Да, в отличие от меня, ему повезло. Во-первых, он младше, ему двадцать семь. А во-вторых, мужчинам по умолчанию дают куда больший срок для свободы. Это на женщин окружение давит.
«Тебе уже тридцать», «Тебе уже тридцать один», «Тебе уже тридцать два» Подозреваю, меня ждет новая мантра: «Тебе уже тридцать три! Что же делать?!»
Мы долго сидим, о чем-то болтаем, молчим. Я даже верю, что все справилась, вычеркнула, стерла, забыла. А когда захожу в нашу комнату, душу берет в тиски такая тоска, что хочется свернуться в клубок.
Тишина. Тишина больше всего раздражает. Обычно она разбавлялась шагами Валеры, его дыханием, его голосом, шелестом, когда он читает. Кровать кажется огромной, пустой, я лежу на ней в позе звезды и бездумно смотрю в потолок.
Переворачиваюсь на бок взгляд падает на обои. Мы выбирали их вместе. Чтобы оттенок теплый, чтобы глаза отдыхали, чтобы в комнате нравилось.
Услышав шорох, оглядываюсь. Ириска с интересом рассматривает интерьер да и пусть. Поднявшись, выпускаю ее из клетки и правда, чего сидеть? Она осторожно делает шаги, бережет лапки, постоянно принюхивается, а потом подходит к стене и начинает водить по ней носиком.
Ты права
Найдя маникюрные ножницы, я подхожу к стене. С трудом, но все-таки нахожу стык обоев и, поддев их, тяну вниз. На совесть поклеили, обои держатся цепко, но мне все-таки удается ухватиться за лист.
Шелест.
Треск.
Белая стена, которая открывается.
Сажусь на пол и смотрю на нее. Мне нравится. Так мне нравится больше.
Анжелика! слышу за спиной возмущенный голос Филиппа. Зачем ты выпустила крысу из клетки? Смотри, что она натворила!