«Дети после развода остались с отцом» в шутку подумала я об этом. Вдруг где-то на заднем фоне моих мыслей я услышала голос Яры.
Что? переспросила я.
Ты хорошо себя чувствуешь? спросила она. Выглядишь неважно.
Я, кажется, простудилась. Ответила я. Мне сегодня еще в ночную смену, не знаю, что делать.
Лучше останься дома и отоспись, предложила Яра. Не то станет только хуже.
Наверное, ты права.
Я позвонила на работу и отпросилась, сказав, что болею. А вечером я позвонила Лоренцу.
Я не пошла сегодня на работу, чувствую себя неважно.
Почему? спросил Лоренц.
Думаю, что все-таки простудилась.
И что, тебе настолько плохо, что ты не можешь пойти на работу?
Ээ.. ну да опешила я.
А по мне, это выглядит так, как будто ты просто не хочешь идти на работу! Всё, пока! отрезал Лоренц и повесил трубку.
Я долго смотрела на экран телефона, как будто не могла поверить в то, что он и правда повесил трубку. Я почувствовала себя виноватой и моим первым порывом было перезвонить ему и начать оправдываться, объяснить, что я и вправду очень плохо себя чувствую и не считаю себя в состоянии работать в ночную смену. Но потом я осознала, что мне не за что оправдываться и что вообще-то это он нагрубил мне и бросил трубку. И чувство вины потихоньку стало превращаться в возмущение и обиду.
«Что это было?» недоумевала я. «Почему он позволяет себе так со мной разговаривать?»
Я обиделась и поэтому решила больше не писать и не звонить ему. Более того, не отвечать на его звонки и СМС. Я была настолько возмущена, что даже была готова прекратить общение.
На следующий день мое недомогание усилилось, и я не пошла на лекции, которые проходили после обеда. Я осталась дома и пила много чая. Лоренц с утра пожелал мне доброго утра, но я ничего не ответила. Часам к одиннадцати он, видимо, заметил, что я не ответила, написал снова. Потом еще. И после того, как я ничего не писала в ответ, он начал мне звонить, но я не брала трубку. Я была обижена и злилась на него. И, наверное, пыталась его этим проучить.
«Пожалуйста, возьми трубку» писал он.
«Жанна!»
Он писал и звонил мне почти весь день, но я сохраняла молчание.
Вечером, когда я сидела за компьютером и переписывалась со своей сестрой «вконтакте», кто-то постучал в дверь моей комнаты. Я подумала, что это была Яра и сказала, что она может войти. Но когда я обернулась к двери, я увидела, что на пороге, с лицом виноватого ребенка, стоял Лоренц. В руках он держал плюшевого зайца.
Что ты здесь делаешь? спросила я. Я все еще была обижена, но, конечно, я была впечатлена.
Почему ты не брала трубку? ответил Лоренц вопросом на вопрос.
Почему ты так со мной разговаривал?
Он, наконец, закрыл за собой дверь, вошел в комнату и обнял меня. Я хоть и не сразу, но ответила на его объятия.
Пожалуйста, не делай так больше, сказал он.
И ты прошептала я в ответ.
Я сделала чай и какое-то время мы сидели и болтали у меня в комнате.
Мне нужно ехать домой, сказал он и встал.
Ты поедешь назад? удивилась я.
Да. Завтра с утра у меня встреча.
ОК, сказала я и обняла его.
Хотя я и чувствовала себя виноватой за то, что ему пришлось ехать ко мне, а потом сразу же назад, он этим поступком все-таки произвел на меня огромное впечатление.
II
За два года и семь месяцев до
Рождество приближалось, а вместе с ним и мой запланированный визит к Лоренцу. Я взяла с собой небольшую сумку с вещами и пошла на вокзал. И уже сидя в поезде я поняла, что еду в Гебрунг, в город, в который, как я думала, я больше никогда не вернусь.
«Забавно, как жизнь может все развернуть на 180 градусов за такой короткий срок. Мы никогда не знаем, что нас ждет дальше.»
Погрузившись в мысли, я даже не заметила, как начала улыбаться.
Лоренц встретил меня на вокзале:
Привет, Жанна! Как добралась? Устала? сказал он, обнимая меня.
Нет, все в порядке, я обняла его в ответ.
Тогда может сразу поедем на Рождественскую ярмарку?
С радостью!
Мы взялись за руки и пошли к его машине.
На ярмарке в Гебрунге не было катка, поэтому мы просто гуляли, пили горячий глинтвейн, ели Crêpes с нутеллой.
Я рассказал родителям, что ты приезжаешь, сказал Лоренц, пока мы стояли у стойки и ели.