Время летело быстро. Собеседник у нас был очень интересным. Американец, как позже окрестили его мы с подругой. Он был одним из тех людей, с которыми легко общаться с первой минуты, будто вы знакомы не один год. Среднего роста, среднего возраста, вот только телосложения не среднего живот вздымался горой, хоть стакан чаю ставь. Но полнота совсем не делала его пассивным и неповоротливым. Живые чёрные глаза, выразительная жестикуляция и быстрая речь выдавали в нём человека энергичного и решительного. Он возвращался к себе на родину. Теперь его родиной была Америка. Раньше Россия. Мне было любопытно узнать из первых уст, а как там живётся нашим.
Давно в Америке? Привыкли уже? Язык освоили?
Да, конечно. Так уже больше десяти лет. Да там все наши. Весь БрайтонБич говорит на русском. Идёшь доброе утро, доброе утро, о, привет!
У вас там кто-то был уже? Было где остановиться?
Да, были друзья. Да к тому же я еврей, сообщил он доверительно, лукаво сверкнув глазами.
Трудно было?
Поначалу да. Что только не приходилось делать, чем заниматься! С официанта начинал. Конечно, надо попахать, чтобы чего-то добиться. Просто так ничего не даётся.
Пахать надо везде.
Но в Америке хоть знаешь, что твои труды будут оплачены, а в России сколько не упирайся, и дальше он очень много не лестного сказал про Россию.
А я люблю Россию, виновато проговорила я.
Да я тоже люблю. Я руководителей не люблю. Пересажать всех надо!
А сейчас чем занимаетесь?
Бизнес, уклончиво ответил он, но потом пояснил, вот в Абхазию ездил, договаривался о покупке земли. Там столько земли пропадает! Золотое дно!
У вас образование какое-то соответствующее?
Да нет, так подучиваюсь по ходу дела. А как без этого? Никуда. У меня сын «Гарвард» закончил.
Тоже в бизнесе?
Да нет, он махнул рукой и просопел недовольно, шибко умный.
От интересной беседы отвлёк гневный мужской голос за нашими спинами: «Выключите, пожалуйста, радио! Это же ужас какой-то! Уже голова раскалывается!» Стюардесса мягким голосом с улыбкой сообщила, что сейчас это сделать невозможно. Как только боинг приземлится, экипаж немедленно примет меры, чтобы устранить неисправность. Удивительный народ эти стюардессы, они любую информацию дают с улыбкой. Любую! Самую неблагоприятную, о которой сами знают (или догадываются) чуть больше, чем говорят пассажирам. Понимаю инструкции! Тут мы обратили внимание, что почему-то очень долго не взлетаем. Оказалось, уже почти два часа. Стёкла иллюминаторов давно высохли, за ними полыхает яркое солнце. Лайнер, урча, медленно передвигается из одной точки взлётного поля в другую, как будто заблудился и не может отыскать свою взлётную полосу.
Почему не взлетаем? пытались прояснить ситуацию пассажиры.
Сейчас заправят самолёт, улыбалась стюардесса.
И в самом деле, мы видели через иллюминатор, что внизу под высоким боингом маневрирует заправщик с длинным шлангом.
А почему делают дозаправку, мы же были готовы к взлёту?
Двигатели всё время работали, шёл расход горючего, вполне резонный ответ официальных лиц.
Наконец взлетели. Уф! Ну, ещё пару часов потерпим. Но через два часа сквозь хрип динамиков пунктиром прорезался голос командира корабля, который доверительно сообщал, что в самолёт попала молния, кабина частично разгерметизирована, это не позволяет лететь на заданной высоте, и через полчаса наш лайнер совершит посадку в аэропорту города Ростова на Дону. Ещё не лучше. Терпеливые пассажиры понимали, что ситуация складывается не в их пользу, но не роптали.
Ещё через полчаса прозвучало сообщение, что лайнер пошел на снижение в аэропорту города Сочи и настойчивая просьба всем пристегнуть ремни и приготовиться к аварийной посадке. Среди пассажиров нарастало напряжение. Мой эмоциональный сосед бушевал: «Если бы такое случилось в Америке, тут бы баблом всех завалили! Они должны всех накормить бесплатно и гостиницу предоставить. Пусть только попробуют это не сделать! Я этого так не оставлю! Вон пойду и из туалета позвоню Эрнсту. Они знаешь, как за такие новости хватаются! Завтра весь мир будет знать! он совсем расходился, ёрзал в кресле, подпрыгивал, порываясь встать.
Сели. Лайнер двигался уже по земле, всё замедляя скорость, и, наконец, остановился. Несмотря на непрерывные призывы оставаться на местах, все уже стояли плотной пробкой, заполняя проходы. Голова пробки была у запасного выхода самолёта. Расположение наших кресел позволило нам с подругой оказаться в первом ряду этой пробки.