Уже на пороге, сержант стукнул себя по лбу:
Из головы вылетело! Вы Старыгина хоронить будете? А то мне с медэкспертизы звонили, они с телом все закончили.
Конечно, буду! Дайте телефон, с кем можно связаться.
Сотрудник областной судмедэкспертизы был профессионально циничен, резок и категоричен, но когда услышал, что мне требуется полный набор похоронных услуг, которые я готова оплатить по установленному тарифу, стал вполне мил и обаятелен. Закончив разговор, я тщательно заперла квартиру новыми ключами и позвонила к соседям.
Около восьми часов утра я была выброшена рвущейся из переполненного автобуса толпой на занесенную снегом остановку без вывески. Я никогда не была в этой части города, но, посчитав, что мне надо идти с основной массой людей, быстро дошла до проходной.
Да, на таких проходных я еще не была. Множество турникетов, где за матовым стеклом сидели военные, тщательно проверяющие не только документы, но и сумки сотрудников, рамки безопасности, как в аэропортах все очень серьезно. Я нашла на стене внутренний телефон, с третьей попытки дозвонилась до профсоюзного комитета.
Здравствуйте, какой у вас вопрос?
Здравствуйте, я звоню в связи со смертью вашего бывшего сотрудника Аркадия Николаевича Старыгина.
Вы с проходной звоните? Выйдите на улицу и пройдите налево, там увидите дверь с табличкой «Отдел кадров», я сейчас туда подойду.
В отделе кадров я просидела минут десять, когда в помещение вошел худой как щепка пожилой мужчина, с зачесанными назад седыми волосами:
Здравствуйте, это вы насчет Старыгина? Давайте свидетельство о смерти.
У меня нет свидетельства.
Но без свидетельства я не смогу выдать вам деньги.
Я не за деньгами приехала. Я похороны оплачу сама. Проблема в том, что человек остался один, жена умерла, родственников нет, они с женой были детдомовские. Сын тяжело заболел, и скорее всего на похороны не придет. Я думаю, что очень плохо, когда человека в последний путь будем провожать мы с собакой.
Мужчина помолчал, потом, тяжело заговорил:
Я вас понял. Знаете, я хорошо помню Аркадия Николаевича. Мы ежегодно ветеранов чествуем на дне рождения предприятия, а потом собираем в нашей столовой на маленький банкет. Он тоже несколько лет ходил, а потом перестал. И только в этом году я узнал, что приглашения для Аркадия Николаевича каждый год выбрасывал новый заместитель директора по, а, впрочем, неважно. Якобы вид его увечий плохо влияют на молодых сотрудников. Вот такие дела. Скажите, когда и где прощание?
Прощание в два часа у его дома, затем на Заречное кладбище. Поминки я заказала в кафе «Лада» на площади Жданова. Я хотела только узнать, сколько человек от вас будет?
Пожалуйста, подождите минут пять.
Председатель профкома отошел, о чем-то пошептался с инспектором отдела кадров, вернулся ко мне:
Извините за ожидание, будет человек тридцать. Это те, кто работал вместе с Аркадием Николаевичем в одном цеху в то время, у нас будет свой транспорт.
Большое спасибо, сняли камень с души..
Попрощавшись, я побежала на остановку, хорошо, что сегодня в расписании занятий нет первой пары.
Вечером мне позвонил Сидоров, и без своей обычной дурашливости, сказал:
Простите, но у нас не получилось.
То есть, вы его отпустили?
Пока не отпустили, он ругался и матерился в общественном месте, поэтому судья дал ему за мелкое хулиганство четверо суток ареста.
Понятно
Но мы будем продолжать работать!
Спасибо, Сидоров, ты меня успокоил.
Спокойной ночи.
Ты издеваешься? Подожди. Скажи, где этот человек живет?
Зачем это? голос оперуполномоченного посуровел.
То есть зачем? Вы отпускаете человека, который собирался убить меня в метро. Кстати, чем он меня собирался ударить?
Отвертка у него была, заточенная.
Вы отпускаете преступника, который пытался убить меня в вагоне метро отверткой. Его вину вы не доказали. Охранять меня вы не можете. Так хотя бы скажи, где он живет, чтобы я там не появлялась. А то, вдруг, мы случайно встретимся, и он доделает свое дело.
Он живет на третьем переулке Героев, дом двадцать два. Но ты не волнуйся, мы еще будем с ним работать.
Товарищ Сидоров, из того, что я от вас услышала, я понимаю, что я могу не бояться этого человека в течение трех суток, и то, если он не сбежит оттуда, куда вы его пока посадили. До свидания.