Сань, ты только слушай, что я говорю-то, я ведь дело тебе говорю, как брату, честно, от всей души. Ты только сам посуди: он один живет, профессор этот. Гальяновский Иван Семенович. На стенах у него картины и иконы. Картины дерьмо, одни бабы в черных платьях. В них ценность только одна, что старые они. Ну и иконки тоже старинные. Ты бритвочкой картинки-то жик, жик в трубочку и в чемоданчик, а иконки в другой. Внизу Витька, ему в кузовочек забросил и прямым ходом к музыканту. А у того ничего не бери, только скрыпочку возьми. Она старенькая тоже, скрыпочка-то. Вишь, до чего людишки додумались: старье в вещах ценят, а в человецех отнюдь нет. А чтоб потом мусора не думали чего ты пару костюмчиков, часики там, цацки золотенькие хап в третий чемоданчик. Профессор-то этот самый, хирург, он один живет. Жена у него померла, а детей нет. И скрыпач тоже один, его жена песни поет, сейчас улетела она за границу, за океан. Ты его тоже молоточком. Чтоб без свидетелей. Тебе иначе нельзя: милиционер на тебе висит, так или иначе вышка, если заметут. А так дверку замкнул тихонечко да и ушел. Недельку трупики полежат, а нынче жара стоит пусть они, мусора-то, ищут следов. Там вонь будет, следов не будет, Санечка. Я все на ихних учебниках проверил, на криминалистических.
Сколько это в деньгах?
Ты чего, капиталист, что ль? засмеялся Прохор и оглянулся. Прямо как буржуй проклятый начал говорить.
Они сидели на лавочке в сквере. Вокруг было пусто; быстро, по-весеннему, темнело, женщины с детьми уже разошлись по домам, а влюбленные еще не успели сюда прийти.
Я серьезно, Прохор.
Да и я не шуткую. Пять косых получишь. Пять косых, Сань.
По-старому, пятьдесят?
Ага.
А Чите?
Ты чего это? Сдурел? Чите На двоих пять. Деньги-то огромные, Сань.
Думаешь, я полный дурак, Прохор? Думаешь, я цену старым картинкам не понимаю? Не туда стреляешь, дедуля. Десять косых и без разговоров. Вот так-то, Прохор.
Миленький, ты со мной так не говори. Не надо, Сань, я ведь встал да и ушел. И весь разговор. Марафет ты, может, в другом месте и найдешь, а меня-то нет, не найдешь ведь, Сань. Я тебя завсегда разыщу. Не-е, ты не думай, я не грожуся, спаси бог, я добрый, мне чего? Мне ничего и не надо, я старый. Я свое отжил, а вот тебе пожить надо. Я про что толкую? Про то, что пока можешь жить живи, а смерть придет, голову прячь и вой! Только ее тоже обмануть можно, если с умом. Семь косых я тебе даю. И десять грамм марафета. И больше ты меня не торгуй, все одно не заторгуешь, Санечка.
А марафет-то здесь?
Завтра перед делом получишь. Все сполна принесу, как в аптеке
Давай адреса.
Чего их давать-то? Их не давать, их запоминать надо.
Ладно. Запомню. Теперь с Витькой. Машины у нас не будет.
Это почему?
Запсиховал он.
А чего, Сань? Причина-то есть какая? Может, не поблагодарил ты его, а? Ты честно мне скажи, а то темно мне будет разбираться, я ведь должен по закону разобраться, чтоб без обид. Может, обделил ты его, а? Он ведь обидчивый, Сань
Он свою долю получил, я не крохобор.
Да господи, рази я говорю что? Просто интересуюся.
Не знаю, что с ним. Говорит завязал.
А ты с ним беседу имел?
Я ж говорю псих. Ногти грызет, ни в какую не соглашается
Ну ладно, ладно, ты не сердись на него. Сердце людское разную печаль вмещает. Я с ним поговорю, с Витькой-то, он ведь парень душевный, а, Сань? Да? Или не прав я?
Въедливый ты, просто сил нет. «Душевный, душевный»! Адрес дать?
Да я знаю, Сань. Я все знаю, милай ты мой. До ноготка все знаю. Ты завтра дома сиди и жди. Я позвоню тебе. Поговорю с Витькой и позвоню. А если не позвоню, ты к Курскому подъедь. Теперь смотри: вот чемоданчик, в нем для мастера-электрика весь инструмент. Ты с им и пойдешь. Сразу с дальней комнаты у профессора начинай, чтобы убедиться, один он или кто есть. Если один, ты его попроси фонарик принесть, он отвернется, а ты его по темечку. Чита пущай на лестнице стоит. А как стукнешь, его впусти, и шуруйте. Понял? Не торопися, шторки занавесьте и айда Только ты трупик сначала в ванну спрячь, чтоб Читу попусту не нервозить
Ты меня не учи.
Не сердись, Сань, ты чего? Я ж от сердца, Санечка, ты не думай. И вот еще возьми. Для Читы. Наганчик. Он пригодится. Хороший наганчик, вороненый, руку холодит, вчера по случаю достал Пять патронов я в барабан загнал, больше-то и не надо, да, Сань?
Сударь ушел первым, а Прохор сидел и улыбался. Если все пройдет так, как он задумал, тогда сорок тысяч рублей он получит завтра вечером на привокзальной площади от человека, который будет его ждать в машине с желтым номером. Коллекция итальянских картин эпохи Раннего Возрождения, принадлежащая профессору Гальяновскому, завещанная им в дар Эрмитажу, оценивалась в пятьдесят тысяч золотых рублей. Профессор собирал ее всю жизнь долгие шестьдесят лет, отказывая себе подчас в самом необходимом. Все три Государственные премии, гонорары за свои труды он отдавал коллекционированию. Коллекция у него была редкостная, изумительная, и знали об этом многие люди и у нас в стране, и за ее рубежами.