Валдис нетерпеливо заерзал на стуле он, казалось, вообще не понимал, зачем вводить в курс дела этого парня, который все равно не в состоянии решить проблему и заговорил капризным, обиженным тоном, отчего его акцент стал еще заметнее:
Я хочу звонить Рихарду. Я скажу, что клиент отказывается привозить деньги. Я не знаю этого клиента, я сразу говорил, что ни за что не ручаюсь. Если Рихард скажет, я отправляю машины обратно, мы больше не будем иметь дела с непроверенными людьми, мы не будем иметь дело с «Лайф-Трейд».
Обратно отправишь? улыбнулся Гена. Ну-ну. Посмотрим, далеко ли они уедут.
Это похоже на угрозу, в голосе прибалта появилась нотка высокомерия. Я не понимаю такого
Слушайте, перебил Паша, который, не следя за начинающейся перепалкой, лихорадочно соображал, отыскивая выход из положения. Я же его брат, так? Ну, я имею в виду, если кто-то не верит, боится, что Рома кинет. Ну я типа могу остаться здесь, допустим или, не знаю ну, вы понимаете?
В комнате воцарилась тишина. Гена задумчиво разглядывал Пашу, Валдис, уставившись в пол, что-то чуть слышно бормотал, очевидно, продолжая жаловаться самому себе на ненадежность партнеров и дикость российского бизнеса.
Вот даже как? нарушил молчание Гена. Интересное предложение. Необычное, хотя Ну чего, слышал? обратился он к прибалту. У нас тут и так бывает брат за брата готов ответ держать.
У меня инструкции. Я не понимаю, какое
Ты вот что, Паше показалось, что он уловил в голосе Гены нотки уважения, ты сходи-ка покури минут на десять. А тебе, Любаша, по-моему, пора пообедать.
Паша заставил себя выдержать не десять, а пятнадцать минут, в течение которых он выкурил подряд три сигареты и понаблюдал за бурной жизнью оптовых складов в разгар рабочего дня. У дебаркадера стояли на загрузке-разгрузке сразу пять фур, не меньше десятка ожидали своей очереди, выстроившись вдоль длинного бетонного забора. Машины поменьше скромно подъезжали к небольшим боковым воротам, водители суетливо забегали внутрь, выходили обратно, изогнувшись под тяжестью коробок, пакетов и спаек, забрасывали товар в кузов, бегло сверяли загруженное количество с накладными и спешили за руль, чтобы успеть добраться к своим точкам до начала вечернего всплеска продаж. Вдалеке, там, где забор изгибался под прямым углом, ограничивая территорию бывшего завода, явно никуда не спеша и не собираясь вставать под разгрузку, одна за другой скромно притулились две длинные фуры. С такого расстояния Паша не мог разобрать номера, но почему-то сразу решил, что это ждет своей судьбы то самое, купленное его братом Ромкой, итальянское шампанское.
Можно уже?
Заходи, заходи. Уже давно можно.
Гена сидел в своем кресле, расслабленно откинувшись на спинку, Валдис стоял спиной к окну, скрестив руки на груди, место Любы до сих пор пустовало.
В общем так, Паша, Гена сразу перешел к делу. Мы тут обсудили твое предложение, Валдис даже успел сбегать, боссу своему звякнуть. Короче, таможня, кивок в сторону прибалта, дает добро. Делаем так: сейчас сюда заедут ребята, это, так сказать, крыша моя, ну, сам понимаешь. Прокатишься с ними, в квартирке одной потусуешься пару часиков. Там у них даже видак есть, так что соскучиться не успеешь. Ну, а как с шампусиком все дела утрясем, гуляй к брательнику своему сделку обмывать. Я правильно излагаю? Он повернулся к замершей у окна фигуре.
Валдис хмурился, плотно поджав губы и всем своим видом показывая, как не нравится ему этот, почему-то одобренный шефом, вариант.
Значит, правильно, оценил Гена молчание прибалта. Садись, Паш, подождать придется.
* * *В общем, мужики, времена сейчас такие: у кого есть товар, тот и банкует. Сейчас товар главное. Не важно, какой хоть печенье, хоть гондоны все с руками оторвут. В магазинах, сами видите, нет ни хера, так что, если оптовую партию добыл, то продать говно вопрос. И этим надо пользоваться, сейчас только последние лошары сидят на жопе или ждут, когда хозяин получкой осчастливит.
Получается, я лошара, он, Марк ткнул пальцем в сторону Паши, тоже лошара, родители твои лошары.
Причем здесь родители? досадливо поморщился Рома. Они не виноваты, что всю жизнь в «совке» прожили, они по-другому не могут уже, им себя переделывать поздно. А вот тебе, Марк, полезно менять послушать. Ты на Данилыча своего горбатишься без выходных и проходных, а что имеешь с этого? Клиент Данилычу заплатил, а тебе сколько перепало? Сейчас не так надо, сейчас надо по-умному: все, что срубил, все твое. Ладно, он быстро наполнил рюмки, давайте, короче, за нас, за то, чтобы каждому фарт вышел, чтобы каждый поднялся по-взрослому.