Издеваешься? ироничная улыбка друга привела меня в чувства, а упоминание о кофе напомнили о синяках на запястье девушки. Генка, как это возможно? Я во сне грубо схватил ее за руку, так получилось. На нежной коже остались следы, и они проявились в реальности. Так бывает?
Я не знаю. Спросим у экстрасенсов? предложил Генка.
У кого? Нет, я не хочу никому рассказывать об этом. И ты обещал молчать.
Я могила, ты же знаешь, уверил Генка, но не кажется ли тебе, что сон заходит слишком далеко?
Думаешь, будет продолжение? я замер, боясь услышать подтверждение собственным мыслям.
Генка потер лоб, покружил по вестибюлю в раздумьях. Остановился. Подошел ко мне и прищурил глаза. Он всегда так делал, когда идея стучалась в сознании.
Есть одна мысль. Я пока озвучивать не буду, хочу кое-что проверить, Генка вскинул руку в предостерегающем жесте. Не спорь, я знаю, что делаю. И дальше меня эта история не уйдет. Но не забывай, что кроме нас, есть теперь третий человек, кто в курсе событий.
Девушка, согласился я, но она напугана. Скорее всего, затаится на время. Она не ожидала, что я тоже реален.
Согласен. Давай я останусь у тебя и прослежу за тем, как протекает твой сон. Возможно, ты что-то говоришь в слух или нужна будет помощь из реальности. Например, разбудить тебя.
Я и сам прекрасно просыпаюсь, процедил сквозь зубы, но согласен, проведем эксперимент. Только не приставай ко мне, когда я буду спать.
А по морде не хочешь? заржал Генка.
Да шучу я! Пошли, решим сначала земные проблемы, я хлопнул друга по спине, и мы двинулись к аудитории.
Незнакомка убежала, но она училась в универе. Рано или поздно я ее увижу. Дам время успокоиться, приведу сам мысли в порядок, а после мы увидимся и поговорим. Я надеялся, разговор состоится в реальном мире и сновидения закончились нашим побегом. Как же я ошибался
Незаменимая отмазка для мамы о подготовке к экзаменам прокатила, как обычно. Я ощутил укол совести, но тут же завуалировал его заботой о маме. Проблема моя и нет надобности посвящать ее в подробности существования нереального мира. До этого дня я считал происходившее неприятным сном. Теперь следовало разобраться.
Мама нарезала нам бутерброды и заварила кофе. Она знала, что по ночам я не прочь подкрепиться, а сегодня на помощь к ночному дожору добавился Генка. Мы расположились в комнате, и друг с ходу начал уплетать бутерброды, сославшись на то, что не успел поужинать. После занятий в универе мы договорились встретиться вечером у меня.
Я сидел на кровати и смотрел, как Генка уплетает еду, а у самого кусок в горло не шел. Мысленно укорял себя за то, что не бросился вдогонку той девчонке и не выяснил сразу про сон и наше присутствие в нем. Но не факт, что она рассказала бы. Вероятно, девушка также не в курсе, как и я. Вопросы множились, ответов ни одного. Я зарычал от избытка чувств. Генка вопросительно посмотрел на меня, отложил бутерброд на тарелку и смахнул крошки.
Мне кажется, бро, или ты боишься?
Нет, скорее злюсь, ответил я и не кривил душой. Меня напрягает ситуация, я хочу разобраться и положить конец.
Вполне вероятно, что вы убежали в прошлый раз и продолжения не последует, предположил Генка.
Либо мне предстоит бороться с тварью до победного конца, заключил я, рассматривая второй вариант, поэтому страха нет. Только злость.
Уже легче, бро, но помни: злоба затмевает разум. А тебе нужен чистый ум, добавил Генка.
Кстати о чистоте, я поднялся, достал из шкафа белую футболку и спортивные штаны и прошел в ванную комнату, помоюсь и спать.
Я плескался под душем полчаса, но понял: как бы не оттягивал момент, погружения в сон не избежать. Присутствие друга оказывало двоякое впечатление: неуверенность в результате эксперимента и спокойствие. Генка рядом, он поможет, выведет из сна в случае опасности, если не уснет.
Я усмехнулся мыслям, пару раз моргнул, всматриваясь в полумрак комнаты. Генка включил настольную лампу, отклонил плафон, чтобы свет не мешал мне, и просматривал журнал. Я не удержался, зевнул и прикрыл глаза. Легкое шуршание страниц доносилось до слуха. Я молил, чтобы Генка не начал читать вполголоса, он иногда машинально бубнил себе под нос. Но в комнате царила тишина, и только шелест становился громче.
Генка, ты мешаешь, промычал я.