И что, у тебя от этого кровь не течет или ты бессмертный? парировал Святослав.
Хорошо, хорошо, я тебя понял, Святослав, прости мне мою надменность.
Так-то лучше, Триарх. Вот так имя у тебя!!!!
Это не имя, это титул, а знать мое имя это честь, которую нужно заслужить.
Да, да, да, какие мы важные! Ну да ладно. Триарх ты или Нафаня, мне пока что без разницы.
И все-таки, Святослав, расскажи, что с тобой случилось, как ты нас нашел и почему помогаешь мне?
Я увидел вспышку света и последовал за ней. Затем, подойдя к месту падения корабля, я услышал крик в своей голове, у меня из ушей пошла кровь, и я потерял сознание. Очнувшись, я отнес тебя под дерево, после прилетели эти твои райдары, ну а дальше ты все знаешь.
Это невероятно, произнес Триарх, я не понимаю, почему ты не умер при попытке переноса.
Что не так? спросил Святослав.
Я говорил тебе, у нашей расы есть способность переносить свое сознание в тело разумных существ, но это можно сделать только на грани смерти, и после переноса в новое тело сознание носителя угасает навсегда. Сирдереец начинает жить в новом теле, будучи ограниченным только физическими возможностями нового носителя.
Святослав посмотрел на Триарха и сказал:
Это, конечно, все занимательно, но при чем здесь я мне непонятно.
Видишь ли, после переноса сознания в тело носителя оболочка, или, как это звучит на вашем языке, тело, начинает меняться, чтобы вынести груз сознания. При этом у носителя начинает течь кровь из ушей, теряется сознание, наступает кома. А после в сознание приходит сирдереец в новом теле. Видимо, мой страж, находясь на грани смерти, искал в округе разумное существо и решил забрать твое тело, но, почему ты это ты, остается неясным.
Ну, как видишь я это я и никто больше.
Конечно, страж был слаб и не смог завладеть твоим телом. Но тогда ты должен был тоже умереть. Странно, что этого не произошло.
Слишком много вы о себе все думаете! Должен, не должен Примитивные, аборигены А сами недалеко от нас ушли. Эти твои райдары издевались над бедолагой так, как ни одному человеку в голову не придет.
Не смей сравнивать нас, они жалкие предатели, прислужники, не способные ничего нам сделать.
Жалкие, говоришь? Святослав усмехнулся. А тем не менее смогли победить вас, и ты сейчас, раненый, на руках, как ты говоришь, аборигена. Недооценивать противника это самая большая глупость, какую можно совершить на поле боя! Так говорит мой дед. А он много воевал!
Триарх замолчал и впервые испытал жгучую обиду оттого, что у какого-то жалкого человечишки хватило достоинства ответить на выпады сирдерейца королевской крови.
Святослав, вмешательство стража в твой мозг могло навредить тебе, ты этого не понимаешь, но ты можешь умереть в любой момент, а я не хочу остаться посреди леса с мертвым человеком.
Триарх, со мной все хорошо.
Святослав, если тебе станет хуже, то я могу помочь тебе только после долгого глубокого сна. И боюсь, тебе придется сделать нечто неприятное прямо сейчас, чтобы дожить до завтра.
Я нормально себя чувствую, не переживай, просто устал, очень много всего со мной случилось для одного дня.
Святослав, я чувствую, что температура твоего тела выше нормальной для твоего вида, и я чувствую жар даже через одежду, позволь помочь тебе. Иначе сначала умрешь ты, а потом и я.
Ладно, что ты хочешь сделать?
Тебе нужно выпить моей крови, произнес Триарх слабеющим голосом.
О нет, дружище, здесь ты ошибся, на свой безумный обряд ты меня не подобьешь, лежи отдыхай.
Весь путь новоиспеченные собеседники провели в разговорах и к утру добрались до крайнего дома в селе, где и жил Святослав.
Святослав, стараясь не шуметь, подсадил Триарха, перелез через забор и направился в баню. Баня еще не остыла, мать ждала его. Хорошо, сказал сам себе Святослав. Он положил Триарха на полок. Начал поливать его теплой водой, отмывая грязь. Вымыл Триарха, вымылся сам. Теперь нужно было пробраться на чердак, не потревожив мать.
Поднявшись на чердак, он почувствовал тепло, исходящее от печной трубы. На чердаке в угол на кучу соломы и старых вещей Святослав положил Триарха. Набросал на него сверху старых одеял и, как смог, схоронил его.
Триарх, спи, не высовывайся и не шуми, не дай Бог тебя кто-то увидит. Утром я приду и будем думать дальше, что нам со всем этим делать и как сказать о тебе отцу.