Ренски словно услышал мои мысли. Хотя он просто отследил мои манипуляции с очками и реакцию.
Их не украсть и не подделать, сказал он. Как мне любезно пояснили коллеги, окуляры запоминают радужку получившего пропуск, учитывают индивидуальные особенности и работают, пока пропуск не отозван. С другой стороны, их программа синхронизирована с защитными эффектами. Ключи доступа меняются каждые полчаса.
Серьезно у них тут, как на секретной военной базе.
Еще серьезнее, усмехнулся полковник. Ни на одной базе такой защиты нет.
Мы переглянулись, и клянусь, наш военрук думал то же, что и я: «Получается, на этом семейном курорте есть, что так усиленно защищать».
Народ приходил в себя: шепотом обменивались впечатлениями, пили прохладительные напитки, закусывали заморскими деликатесами или дремали. У некоторых я заметила обработанные царапины, сбитые костяшки рук и перевязанные головы. Получается, это мне особо «повезло» вырубили не ударом по голове, а уколом с наркотиком.
Снежку я увидела в самом дальнем углу. Она забралась в кресло с ногами и обхватила плечи руками, словно мерзла. Бледная, слегка растрепанная и уставшая, сейчас она больше обычного была похожа на Снегурочку.
Как всегда, при взгляде на нее на сердце потеплело, а губы сами собой растянулись в улыбке. Только сейчас я не бросилась к подруге с обнимашками, а сразу же отвернулась.
Так и есть. Словно дверь в теплый дом захлопнулась, отрезав источник тепла.
Если чувства сравнивать с запахом, то от Снежки пахло домашним очагом, нагретой, но не обжигающей печкой. И этот «запах» я ощущала с первого мгновения знакомства, только не осознавала источник симпатии с первого взгляда, переросшей в крепкую дружбу.
Как и к Тьеру, ее белобрысому кузену. Он сразу понравился мне открытой улыбкой, сияющими при взгляде на меня голубыми глазами. И только его собственнические замашки, несносная привычка зажимать меня в углу при каждом удобном и неудобном случае так осточертела, что теперь меня его дружба не греет, а припекает. Тьера я ненавижу, а Снежку люблю.
Только сегодня у меня возникли сомнения, мои ли это чувства?
Потому что сегодня при виде драконидов в золотой униформе меня охватил огненный шквал оглушающий, подавляющий, дезорентирующий, до полного забвения, кто ты и где.
Но теперь я ни с чем не перепутаю этот источник, это тепло. Как огонек спички по сравнению с безумием лесного пожара. То и другое огонь.
Какое отношение имеет Снежка к драконидам, если она человек?
Как ты, Снеж? шепотом спросила я, заняв соседнее с ней кресло.
Она встрепенулась, подняла покрасневшие глаза. Очков на ней не было. У единственной из всех. Она почему-то держала их в руках.
Нормально. Ты как?
Тоже в норме. Только пить хочется, пояснила я и заграбастала ближайший графин с водой и пару одноразовых стаканов из стопки. Будешь?
Нет, она вяло мотнула головой.
Тебе так сильно досталось? забеспокоилась я и окинула подругу взглядом. Видимых повреждений не было. Вкололи что-то?
Да. Я раскусила антидот. Но какая-то нестандартная реакция. Или на меня слишком сильно действует все это светопреставление, она обвела рукой ослепительный интерьер. До тошноты.
Ты зря сняла очки.
С ними еще хуже. Мне кажется, я слепну, она закрыла глаза и опустила голову в сложенные ладони.
Я с трудом поборола в себе всплеск жалости и удержалась, чтобы не обнять подругу. Снежка не из тех, кого надо жалеть.
А ты сообщила полковнику, что тебе нужен врач? спросила первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать. Нельзя, чтобы она погружалась в свои неприятные ощущения.
Врач уже осмотрел. Сказал индивидуальная реакция. Там было много умных слов про интерференцию, дифракцию, интоксикацию, детоксикацию и прочее, я не смогла запомнить. Мне кажется, я скоро сойду тут с ума.
А просто завязать глаза? Не помогает? Сними пояс и завяжи. Или хочешь, я свой дам или кусок от занавески откромсаю?
Снежка слабо улыбнулась и кивнула. Я сняла со своего замызганного платья грязноватый широкий пояс и плотно повязала на глаза подруге.
Извини, он не очень чистый.
Переживу как-нибудь. Спасибо, Вась. Легче. Почему я сама не догадалась?
Шок, он такой. Вышибает.
До вечера мы тут и сидели, как заложники. Из зала никого не выпускали. Туалеты, как оказалось, имелись тут же, в закутке перед выходом в коридор. За нами следили. Стоило закончиться воде в графинах, тут же появился слуга с тележкой, заставленной бутылками с охлажденной минералкой. Предлагался и чай, и пирожные, и легкая закуска. Но аппетита ни у кого не было, в отличие от жажды.