Дверь медленно приоткрылась, нарушив их уединение. Сперва в щель просунулась голова в смоляных кудрях, следом узкие плечи, и в конце концов пружинисто вошла вся девушка.
Ой, как тут интересно! Она с любопытством осматривала шитый золотом гобелен на стене и ряды пыльных книг на полках. Только мрачновато.
Марго наблюдала за ней настороженно, как и Виктор. Зато кот радостно вынырнул из-за барной стойки и потерся о ноги посетительницы.
А это вы мне письмо прислали? просияла незнакомка.
В ее глазах читалось не только любопытство, но и опыт, который она, к своему счастью, пережила, но который все еще возвращался к ней в кошмарах. То, что сделало ее сильнее, едва не убив.
Да, я. Меня зовут Маргарита.
А меня Соня, очень приятно. Я думала, никто уже бумажных писем не пишет.
С ней можно было бы и без витиеватых оправданий, но Марго отчего-то стало стыдно. Соня действительно еще не понимала, зачем ее позвали на край города, в безлюдный переулок.
Мне интересны твои способности, осторожно начала Марго, но гостья тут же погасла, побелела и отшатнулась.
Соболезную, опустив глаза, тихо произнесла Соня. Только я переквалифицировалась и не хотела бы
Она нервно сглотнула и попятилась к двери.
Проснувшийся патефон тихо заиграл медленную, надрывную мелодию. Соня остановилась, вросла в пол и только судорожно переводила взгляд с Марго на Виктора, будто беззвучно звала на помощь.
Ты не поняла, успокоила ее Марго. Я не хочу, чтобы ты воспользовалась даром. Я хочу, чтобы ты мне о нем рассказала.
Соня прикусила губу, и тогда кот поднялся на задние лапы, передними опершись на колено гостьи, и протяжно мяукнул в тон патефону.
У меня тоже кошка, на мгновение просияла Соня, Стеша зовут.
А затем, растеряв вдруг уверенность, добрела до кресла и рухнула в него как подстреленная. Кот вспрыгнул на спинку, обернул Сонины плечи меховым воротником.
Понимаете, тихо сказала Соня, глядя в камеру, нельзя было иначе. Я ведь очень его любила. И до сих пор люблю.
Марго кивнула, нажав кнопку.
Запись началась.
Ольга Есаулкова
На всякий случай жизни и смерти
Дверной звонок прокашлялся и хрипло затарахтел, а в дверь глухо, но настойчиво постучали. Соня сглотнула горькую тягучую слюну, одернула длинную бирюзовую тунику и, пошатнувшись, подошла к двери. Черт побери, главное, в обморок не грохнуться, тогда они точно всё узнают. Не надо было ей звонить. Просто она очень испугалась и не успела подумать.
Соня на несколько мгновений приложила горячий лоб к тяжелой и спасительно прохладной деревянной двери, медленно подышала и уже под невыносимый лай второй волны звонка резким решительным движением ее распахнула, и так же резко с улицы прямо в лицо Сони влетел порыв морозного игольчатого воздуха.
Вызывали? безо всякого приветствия сказала, словно плюнула, невысокая и острая, как сосулька на крыше, докторица в кургузой коричневой куртке поверх белого халата и попыталась войти, потеснив Соню.
Соня удержала напор и подалась немного вперед, оттесняя докторицу от двери.
Я не вызывала, это, наверное, ошибка какая-то, строго проговорила Соня и нахмурила брови.
Она всегда так делала, когда в банк, где Соня работала главным финансистом, наведывались аудиторы вечно угрюмые и медлительные как сомнамбулы.
Вы знаете, что за ложный вызов начала было докторица, но Соня не дала ей договорить:
Вот и разбирайтесь с теми, кто вызвал, а у нас всё в порядке.
Докторица посмотрела с нескрываемым презрением и ненавистью на Соню, развернулась, сделала несколько шагов из света на крыльце в сторону еле видных в темноте ворот (Максим опять забыл их закрыть, сколько можно говорить, толку никакого), и под ее ногами на дорожке ватно и уютно захрустел снег. Она остановилась и, не оборачиваясь, зло и громко прошипела:
Если из-за вас кто-нибудь другой не дождется меня и помрет, это будет на вашей совести.
Но Сонина совесть была занята совершенно другим.
Соня захлопнула дверь и медленно, по-старушечьи шаркая ногами и держась рукой за серую шероховатую стену и ей казалось, что она не дойдет никогда, прошла в спальню. Соня зажмурилась, и к горлу в очередной раз подкатила склизская тошнота. Но даже с закрытыми глазами Соня видела то, что не забудет никогда, если, конечно, ей однажды не сотрут память. В центре спальни на кровати на гладкой голубой простыне, глядя в потолок, будто пытаясь рассмотреть там нечто очень удивившее его, лежал Сонин муж. Абсолютно голый и абсолютно мертвый.