И мэтр Джонсон поглядывал на меня и терпел желавших защитить новенькую одногруппников не из-за своего характера, а потому, что он знал, кто я есть.
Самое главное, он знал, что я из себя представляю.
Он спасал меня от них, а их от меня.
Все нормально, Сим. Я просто устала. Просто устала, и это было чистой правдой. Мое нутро требовало наслаждений, боли, насилия и смертей. А я
А что я? Я борюсь с этим. И с жаждой прям здесь и сейчас повалить Сима на пол и затрахать до умопомрачения, а потом убить. И наслаждаться эманациями похоти и страха, чувствовать трепет души на кончике языка, с упоением раздирать его сознание в лоскуты
Но нет. Нельзя.
И вот в этом самая большая проблема, с которой я столкнулась в этой новой жизни: кто есть "мой человек". Это действительно сложный и многогранный вопрос для демона. Да и для самих людей тоже. Многие скажут, что именно Симеон это нужный человек. Тот, кто будет поддерживать, сопереживать и говорить, всякие нужные слова.
Вот только это не так.
Мои люди это те, чья помощь не видна никому, кроме меня. Она не напоказ, она именно ради того, чтобы помочь. И пусть это выглядит снаружи как издевательство или даже хамство, зато внутри нашего круга Да внутри нашего круга мы будем знать, что мы делаем друг для друга и как мы это делаем.
Мои люди знают меня. Знают, что действительно мне нужно. И почти никогда это не будет кучей слов. Это может быть и дружеский подзатыльник, и теплые объятия, и даже вовремя подсунутый тренинг о том, как посылать куда подальше.
Мои люди это те, с кем не страшно не только в оке смерча, но и прорываться сквозь него.
И лучше оказаться среди таких, как Джонсон, чем среди Симеонов. Первые всегда помогут найти лучший путь и сделать правильный выбор, вторые вторые же сначала будут смотреть тебе в рот, а вот когда упадешь, помогут ли они тебе подняться?
Вопрос, на который не хочется знать ответ.
Поэтому я просто улыбнулась, тряхнула огненно-рыжей головой и сделала глоток.
А знаешь, Сим Пойдем гулять?
У меня уже образовалось много планов на этот вечер. Очень много. И теплый свет электрических ламп уличного освещения лишь подогревал мои желания. Чикаго любил жаркие истории.
Хотя кровавые он любил больше, но сегодня обойдемся без них.
А где-то внутри искрится стойкое желание соблазнить Сэма И это желание явно сильнее моей воли и противления подобному развитию событий.
Сцуко.
Она. Задание 7. Дверь в ночь
Ночь разлеглась у ног, как наглая самодовольная кошка, требуя ласки и чтоб не беспокоили. Причем, одновременно. Как и любая кошка и любая женщина, ночь любила взаимоисключающие требования.
А я? Я люблю подобное? Что я люблю вообще? Вот это сраный вопрос.
Ведь я и не женщина еще. Но уже и не мужчина. А что-то среднее. Может, в этом и причина, почему мне досталась именно суккуб, как новое воплощение?
Ведь я знаю всю мужскую кухню изнутри. Знаю, ибо все это прошло через меня. И теперь тонкие пальцы клишированной красотки из женских любовных романов или мужских боевиков в моем лице точно знают, на что давить и за какие крючки дергать, чтобы получить желаемое.
Идеальная партия провидения.
А бармен оказался прав. И так ли он прост, этот бармен? Он же не просто некто, дающий наставления. Нет Он сущность высокого полета. Но почему тогда всего лишь бар?
Бог? Дьявол? Ангел? Демон?
Кто этот человек за барной стойкой, смотрящий на гостей всезнающими глазами неопределенного цвета? Почему я иду к нему, зная, что он никогда не ответит, но раз за разом заявляюсь в это бар со странным названием и заказываю выпивку?
Наверно, потому что внутри я знаю ответ на вопрос, который никогда не задам?
Дождь. Сырость. Электрический свет молчаливых фонарей. Басовитый гул проезжающих мимо автомобилей, редких, как искренняя улыбка в борделе. Но мне плевать, что пальто промокло до нитки, что платье липнет к телу, а волосы похожи просто на тряпки для мытья пола. Я снова прихожу сюда, к двери под вывеской "Меж двух миров", чтобы замереть в нерешительности.
Эта дверь, казалось, открывается в какой-то другой мир. В другое измерение. Здесь пахнет домом, уютом, теплом и ностальгией Это очень странно. Но только здесь я ощущаю что-то подобное родству.
И вот я распахиваю эту дверь и вхожу внутрь, чтобы вновь столкнуться со взглядом хозяина этого заведения. Внимательные темные глаза без определенного оттенка будто скальпируют голову прямо до оснований подсознания и выдирают душу на всеобщее обозрение.