Во время последней прогулки по озеру, пользуясь тем, что никто посторонний нас не слышит, Иссоа запела. Она не нуждалась в сопровождении. Гармонию вместе с голосом создавал весь пейзаж и вода, и воздух, и легкая дымка на горизонте.
Над озером плыл перевод того самого стихотворения на уйлоанский. Я не сразу узнала его. Ульвен кое-что изменил. Вместо принца там появился «владыка души». Золотые нивы стали золотистыми тростниками, но «повилика» осталась сама собой: слово звучит совершенно по-уйлоански, и пусть оно слегка загадочно, так даже лучше. Никаких церковных свеч в уйлоанском быть не могло, но возникли «светильники у очага». Лишь в конце всё совпало с оригиналом. «Всё невеста и вечно жена»
А теперь по-немецки, попросил Ульвен.
Она спела еще раз почти то же самое, но на немецком, немного с другими интонациями и измененными мелодическими оборотами.
Lorelei восхищенно проговорил Карл.
Loorelei? Waas ist daas? спросила Иссоа на своем милом и мягком немецком с уйлоанским протяжным произношением.
Карл с отцом рассказали старинную сказку о рейнской русалке, губившей пением рыбаков. Мы с магистром переводили с немецкого на уйлоанский, поскольку Иссоа еще плохо знала немецкий язык.
Неее, запротестовала Иссоа. Я же никого не гублю. Я вообще не пою при чужих.
Карл смутился и бросился объяснять, что Лорелея в немецкой поэзии это образ недосягаемой красоты, сочетание тайны и музыки в женском обличии.
А, так она алуэсса! догадалась Иссоа. Тогда ничего. Я согласна. Ты можешь, Каарол, звать меня Лоореллай.
У тебя без того прекрасное имя, ответил мой галантный жених. Правда, Юльхен?
Не имя, а песня, согласилась я, вызвав одобрительный взгляд Ульвена. Он очень любит свою сестру, и теперь я знаю, как он умеет любить.
Я должен вам кое-что рассказать, вдруг с серьезным видом произнес Ульвен. Мои родные, кроме Иссоа, уже осведомлены.
Браат, не пугай! встрепенулась Иссоа.
Не бойся, моя дорогая. Ничего ужасного ты не услышишь. Но Юлии это тоже касается, поэтому лучше ей знать заранее.
Тут уж пришла моя очередь сильно насторожиться. Радости это вступление не предвещало. И конечно же, если бы речь зашла о его предстоящей женитьбе, меня она затронуть никак не могла. Ну, реже бы стали встречаться, и только.
Я должен уехать, признался магистр. Семинар по поэтическому переводу нам придется прервать или закончить досрочно, остальные курсы я передам декану Темаре Ассур.
Вас долго не будет?
Не знаю. Надеюсь, нет. Туда и обратно. Космолет аисянский, перемещение будет почти мгновенным. Но межпланетные путешествия не всегда предсказуемы.
Вас снова вызвали разбираться с каким-нибудь неизведанным языком? предположил барон Максимилиан Александр.
Нет, мой друг. Я лечу защищать диссертацию.
Далеко? спросила я с упавшим сердцем.
Виссевана. Межгалактический университет.
Почему нельзя это сделать здесь? удивился барон. Разве колледж не имеет права присудить вам научную степень?
Только степень магистра. Можно было бы пригласить рецензентов и оппонентов на Тиатару, но это выглядело бы как нарочитое исключение. К тому же я не уверен, что в Колледже кто-то осмелится слишком резко на меня нападать. Дискуссии не получится. А вдруг в моей работе действительно есть изъяны? Я совсем не хочу привилегий. Ни в здешнем обществе, ни в профессии.
Но вы заслужили свое высокое положение, возразил барон. Если вас уважают и ценят, то не только ради почтенных предков.
Моя нынешняя известность обременяет меня, сознался Ульвен. Я с тоской вспоминаю то время, когда мало кто знал меня в лицо и по имени за пределами определенных кругов в Тиастелле. Меня вполне устраивало быть «магистром Джеджиддом». Заниматься космолингвистикой, наводить легкий страх на студентов
Легкий страх на грани кошмара, не преминула вставить я.
Неужели?..
Он посмотрел на меня так, будто в первый раз осознал, насколько бывал порой крутоват в своих педагогических методах. Но сердились и обижались на него лишь бездари и глупцы. Магистр Джеджидд не был зол, он хотел от нас совершенства.
Я смутилась:
Простите, дорогой магистр. Неудачная шутка. Рецидив запоздалого детства.
Вероятно, вы не так уж неправы, неожиданно согласился он. Я сам за собой замечаю, что порой превращаюсь в тирана. Это плохо, и это необходимо исправить. Власть, лишенная внешних и внутренних рамок, опасна. И неважно, где она проявляется. Мне нужно почаще напоминать себе, что когда-то сам был примерно таким же, как вы. И тоже делал немало ошибок. Спасибо вам, моя Юлия, за откровенность.