С командирского ящика, с миниатюр-полигона начиналось наше обучение, продолжалось оно на стрельбище, заканчивалось тактическими занятиями, учениями или военной игрой. Военная игра верный способ научиться воевать. Ведь не будешь для обучения устраивать настоящую войну. А когда на настоящей войне учатся, то наука обходится слишком дорого
Добро с кулаками. 1946. Читинская обл.
Было это ранней весной 1946 года. Поезд шел по Сибири на Дальний Восток. В теплушках, в товарных вагонах с чугунными печками ехали молодые солдаты. Им предстояло сменить на Сахалине, Камчатке, на Курилах солдат пожилых, подлежащих послевоенной демобилизации.
У меня за плечами была война с немцами, а на плечах погоны старшего сержанта, и потому начальство эшелона наделило должностью старшего по вагону. Я отвечал за имущество нары, печку, бачок с водой и за два десятка жизней.
Подчиненное мне воинство ничем не блистало. Им было по восемнадцати, но казались они подростками. Годы войны своей самой горькой жертвой сделали именно это поколение заморили голодом, лишили родительской ласки и вольных занятий. Будь они одеты получше, может быть, и не выглядели бы такими жалкими. Но в учебных ротах их одели в солдатские обноски ветхие, не по росту, кому коротко, кому длинно. И хотя был я старше всего на три-четыре года, проникся к ним неведомой до того дня жалостью.
Эшелон наш сутками стоял на разъездах, зато с ходу проскакивал города и тем избавлял комендатуры и горожан от анархии будущих дальневосточников. Степи, тайга, горы, сменявшие друг друга, все было вновь, обещало лучшую жизнь по прибытии на место посытнее, в новых шинелях, с ясными обязанностями. В разговорах о таких надеждах протекали недели.
Шустрые воины научились ловко влезать в вагон, отставших не было. Мое начальствование проходило без особых хлопот. Но однажды, где-то уже за Байкалом, вдруг началась потасовка. Почти всевагонная. С верхних нар я увидел нечто похожее на игру в регби. Все были в сцеплении друг с другом. В полной, потому неестественной тишине поднимались десятки рук и опускались куда попало.
Надо сказать, что двери с обеих сторон вагона были отодвинуты. На последней остановке против нашего вагона оказалась платформа, груженная серой. Один любитель тепла запасся куском размером с бутылку и незадолго перед дракой сунул его в печку. Кусок удалось выгрести кочергой на совок и выкинуть из вагона. Но сера успела оплавиться, капала из печки. На полу желтые лужицы горели синим огнем. Чтобы не задохнуться в ядовитом дыму, пришлось отодвинуть обе двери. Теперь спасительная вентиляция грозила страшной бедой. Остерегаясь раскаленной печки, людская куча перемещалась к открытому провалу. Мне привиделось, как, цепляясь друг за друга, ребята вываливаются из вагона, ударяются о щебенку насыпи, отлетают кто под откос, кто под колеса набравшего скорость состава
Что есть мочи я заорал «Смирно!» и прыгнул с нар на спины дерущихся. Удивительно быстро драка прекратилась. То ли испугавшись моей ярости, то ли уже насытившись потасовкой, драчуны расползлись по своим местам на нарах. Задвинув наглухо обе двери, я тоже забрался на свое место. Все кончилось благополучно, никто даже о печку не обжегся, но на душе было скверновато из-за синяка, который я устроил под глазом одному пареньку. До сих пор помню фамилию Колодяжный. Оказалось, он прежде меня бросился гасить драку.
В моем обличье «добро с кулаками» рассеяло зло и предотвратило беду. Но при этом сотворилось новое зло. Да не в этом суть размышления. «Можно ли, употребляя силу, удержаться в рамках добра?» вот вопрос вопросов
Пояснение к снимку конца 1945 года.
Биробиджан
Осенью того года, когда мы уже были у границы Восточной Пруссии, меня направили в артиллерийское училище. Не соглашался война на 3-м Белорусском фронте шла успешная. Сказали, что училище в Москве, и я соблазнился. Как же не повидать маму, сестер, бабушку
Училище оказалось в Омске, оно под вторым номером («номер один» действительно было в Москве). По военным правилам, с окончанием войны второе автоматически ликвидируется. Выпустить нас лейтенантами не успели. С мая 1945 года началось мое перемещение по разным частям. Оказался я в Биробиджане, в 5-м запасном стрелковом полку, где и был сделан снимок. На войну с японцами, хотя просился, не успел: все быстро кончилось. Через этот полк шла демобилизация старших возрастов, их замещали мы, молодые. Таким образом в конце концов я и попал на Сахалин. А уж с острова демобилизовался весной 1947 года