Генерал ещё какое-то время расспрашивал меня о том, сколько в нашем городе немецких солдат, какое у них оружие и автомобили, не известно ли мне, в течение какого времени они планируют там оставаться. Я поведала ему всё, что мне было известно, и он, поблагодарив меня за информацию, сказал, что я могу быть свободна.
Покинув кабинет генерала Арно, я тут же отправилась на поиски Жана Леграна, но он сам попался мне навстречу, едва я свернула за угол.
«Мадемуазель Морель, месье Сен-Лоран желает видеть вас», с улыбкой произнёс он, и мне показалось, что я её никогда в жизни не слышала более радостных для меня слов.
Лисёнок был необычайно бледен, но улыбнулся, завидев меня, и взял меня за руку, едва я приблизилась к нему.
«Бель», тихо произнёс он. «Ты мне снилась. Мы пели дуэт из Царской невесты, а потом ты пела ариозо Любаши».
«И как получилось?» С улыбкой спросила я.
«Хорошо. Очень хорошо!».
Лисёнок замолчал, а я подумала, что волноваться больше не о чем осколок снаряда, хотя и вошёл довольно глубоко, всё же не повредил тканей головного мозга Луи, как опасался лейтенант Легран. Стоило мне только подумать об этом, как Лисёнок начал говорить странные вещи:
«Почему ты не пела Кармен в театре? Ты же знаешь партию, но не сказала об этом никому. Поёшь Сегидилью, выпив настойки брусники. А ловушка хороша, просто блеск» Произнеся эту ерунду, Луи на секунду задумался, потом спросил: «Кто такой Сабуро? Имя какое-то японское. Они, вообще, на чьей стороне? Или как всегда, только ради себя воюют?»
Я не на шутку перепугалась и, высвободив руку из его пальцев, дотронулась до его щеки, на которой появился румянец. Щека была горячей.
«Лисёнок, ты хорошо себя чувствуешь? Я, пожалуй, позову лейтенанта Леграна».
«Зачем? Я хорошо себя чувствую!» Сказал Лисёнок и добавил: «Лучше позови Робера, хочу с ним поздороваться».
Щеки Лисёнка снова побледнели, что несколько меня успокоило. Я поспешила разыскать Робера и передала ему просьбу Луи.
22 марта 1942 года.
Вчера я больше не рискнула пойти к Луи, так меня испугали его безумные речи. Но прошедшей ночью мне снился странный сон.
Я в каком-то странном месте, в каком-то овраге, по дну которого струится холодный ручей, а крутые склоны едва просматриваются сквозь странный зелёный туман, поднимающийся от воды. Никого со мною рядом нет. Я иду вдоль ручья и вдруг вижу от себя по левую сторону огромных размеров камень, от которого будто бы исходит невидимое тепло. На камне этом сидит молодой парень, которого я никогда не видела раньше. Он очень красив и хорошо сложён. У него чёрные волосы, карие раскосые глаза, высокие скулы. Парень встаёт, увидев меня и вежливо кланяется, как это делают японцы.
«Кто ты?» Спрашиваю я, невольно любуясь им.
«Сабуро», говорит он, и добавляет: «А я тебя знаю, ты Изабель».
Я проснулась от внезапного осознания того, что уже слышала это странное имя Лисёнок называл его во время нашего вчерашнего разговора Сабуро. Так вот он какой по возрасту не старше меня, даже, скорее, моложе на пару лет. И очень красивый. Лисёнок тоже красивый, но Сабуро привлекателен своей особенной азиатской красотой, в какой-то степени диковатой, даже хищной, непривычной моему взгляду, привыкшему к созерцанию европейцев.
Откуда Лисёнок мог знать, что мне приснится Сабуро? Я должна поговорить с ним на эту тему, немедленно!
Лисёнок встретил меня такой ласковой улыбкой и так нежно поцеловал в щёку, что я совершенно забыла о парне из моего сна. Все мои мысли теперь были заняты только Лисёнком: я то и дело спрашивала о его самочувствии, о том, куда мы с ним направимся дальше и заходил ли к нему генерал Арно.
«Генерал заходил. И его внук тоже с ним был очень умный мальчик, сказал, что отец научил его играть в покер, спрашивал, умею ли я хочет поиграть со мной».
«Надеюсь, ты объяснил ему, что он ещё не слишком взрослый, чтобы играть в такие игры?» Со смехом сказала я.
«Никто не может объяснить ему этого. Похоже, он успокоится только тогда, когда я выиграю у него все гильзы от патронов, которые ему удастся насобирать в лесу».
Мне радостно было видеть, как смеётся Лисёнок это говорило о том, что он скоро поправится. Он уже не выглядел таким бледным, как вчера, и я больше не слышала от него никаких странных речей. Но когда пришёл Робер и сказал, что отправляется в разведку на несколько дней, Луи, пожимая ему руку, резко сжал пальцы так, что они побелели, и произнёс: