Это тоже надо испытать, пережить. Спит земля, спит страна. Из темноты бегут навстречу кусты, деревья, дорожные знаки. Вот сворачиваем на трассу, здесь уже людно, ибо слова машинно нет в словарях. Вот и город, и я поражаюсь его уютности, патриархальности. Деревянные дома в красивых наличниках, все устроено, сохранено. Любуйся тем, как жили деды наши! Лучше вживую видеть, чем многочисленные исследования читать и напрягать воображение: что было, где, когда И не надо отделять дорогу от истории. История тоже дорога.
Благодарный поклон вам, святые Борис и Глеб.
Перрон старого вокзала
В комнате отдыха на вокзале было тихо, я проспала. Казалось бы, рядом площадь, поезда, но тихо. Стены толстенные, добротно строились при царе-батюшке. Не спеша воспользовалась всем, что дает такое пристанище в провинции, полюбовалась старой привокзальной площадью из окна третьего этажа. Как водится, рядом и автовокзал. Напротив стоит остов дома с надписью «продается». Купила бы. Но за весь свой рабочий стаж так и не заработала не то, что на дом, а и на простую квартиру. А здесь дом позапрошлого века для большой и дружной семьи в два этажа. На втором обычно жили, в нижнем склады и лавки. Может, второй сдавали комнатами приезжим, а на первом трактир. Уже не поймешь, одни стены и пустые окна. Но и на одни стены и пустые окна не заработала. Все отбирают, все высчитывают, так всю советскую дорогу. И партия правящая на этой дороге была покруче разбойников, те с оружием к путникам, эти с экономикой к населению.
Борисоглебский железнодорожный вокзал Фото XIX в.
Надо заправиться, тут чая с пирожком не хватит. Будет ли обед? А пока уютная провинция, надо воспользоваться остановкой. Вокзал вполне вместительный, но привычных ларьков в нем нет. Единственный человек в большом зале ожидания майор полиции, к нему и подхожу. Обычные вопросы: где ближайший банкомат, сносная столовая? Он терпеливо отвечает. Немного странный вопрос: как от вокзала добраться на 38-ю трассу? Он еще раз оглядывает меня: почему не автобусом? Я здесь в первый раз, даже не ориентируюсь, у меня богомолье такое, автостопом. Улыбается: скоро у нас пересменка, банкомат там-то, покушать там-то, а через час сам довезу до 38-й, все равно по пути.
Выхожу на перрон, иду по платформе, удивляюсь: за путями великолепный кирпичный пакгауз и совсем немаленький. Стоит просто идти и любоваться. И почувствовать себя и в прошлом, и в позапрошлом веке. Хотя, лучше не надо.
Утром 6 января 1906 года здесь остановился курьерский поезд. На платформу вышел плотный, хорошо одетый человек, он и внимания не обратил на худенькую молодую девушку, очень симпатичную, вдруг направившуюся к нему. Ничего особенного в барышне не было, шубка меховая, видно, что из хорошей семьи Но это полудитя из муфты вытащило пистолет, и зазвучали выстрелы. Чиновник грузно упал, а барышня поднесла пистолет к виску осечка. Где-то здесь, на этой платформе
Мария Спиридонова по окончании гимназии
Что ж, информационный повод как для желтой либеральной, так и революционной прессы более чем замечателен: покушение на советника Тамбовского губернского правления, палач тамбовских крестьян заслужил свою участь, избиение казачьим офицером! И если фамилию убитого тут же забыли, как и не было человека (кто управляет нашей памятью?), то имя «мученицы» Марии Спиридоновой, хватившей нагайки за неадекватное поведение, быстро разлетелось по городам и весям.
Тут и была арестована, отправлена в Тамбов. Газеты печатали фотографию девушки, смакуя подробности. Сохранился и протокол медицинского осмотра, после которого больную направили прямиком к психиатру. Так и стала Мария Спиридонова «знаменем» эсеров: ее били, а других нет. «Царский режим» судом присяжных приговорил ее к повешению, царской милостью приговор был заменен на пожизненное, но отбыла наказание Спиридонова только 11 лет. Далее: после февраля 1917 года по распоряжению А. Ф. Керенского отбыла из Акатуя (место отбывания наказания) в столицу, где занялась партийной работой по поддержке советов в ущерб основной власти. Встретила и Октябрьский переворот так, что Джон Рид в известной книге назвал ее «самой популярной и влиятельной женщиной в России». Поддержала предательский Брестский мир, вскоре изменила мнение на противоположное. С лета 1918 года ее ждали аресты, жительство под надзором, ссылки, вновь арест в 1937 году приговорена к 25 годам тюремного заключения. Расстреляна сотрудниками НКВД в сентябре 1941 года в Медведевском лесу под Орлом вместе со 153 другими заключенными, среди которых был и ее муж Илья Майоров. И никакой прессы, никаких заголовков, ничего от «героини» не осталось Надо же