Брэд снова рассмеялся.
– А разве есть на этом свете человек, который пойдет против нее?
Эбби мельком взглянула на брата.
– Ты единственный, кто может заставить ее измениться.
– Это совсем другое. Я с детства привык не противоречить ей. – Он взял бокал, допил вино и нашел взглядом Паркеса, который подошел и снова его наполнил. – Может, в этом ее беда, – добавил он мрачно. – Никто никогда не пытался.
– Разумеется, если заботился о собственной пользе.
– А как насчет пользы для нее? – спросил Брэд. Эбби величественно повернулась и несколько удивленно посмотрела на него.
– Никак ты позволил себе роскошь серьезно подумать? – спросила она, раскрыв удивленно глаза.
Брэд усмехнулся.
– Ладно, можешь дразниться, сколько хочешь, но я иногда думаю, к твоему сведению.
– Очень надеюсь, что это так. Ты бы не был представителем мамы в противном случае.
Брэд выпил еще вина.
– Ты хочешь сказать, ее верным палачом?
Эбби слегка вздохнула.
– А, понимаю, и в этой поездке кого-то казнили?
– Мне надоело говорить «Пли!», – коротко ответил Брэд.
– Матери уже шестьдесят шесть, – мягко проговорила Эбби. – И у нее боли из-за артрита, хотя она и не жалуется. Ты же ее знаешь, если она сможет что-то сделать, то сделает. Ты делаешь только то, что она не может. – Она помолчала. – Кроме того, ты с малых лет знаешь, что именно ты – наследный принц. – Брэд смотрел в свой бокал.
– А что я должен сделать, чтобы отказаться от трона? – спросил он таким тоном, что сестра внимательно взглянула на него.
– Неудачная поездка? – сочувственно поинтересовалась она.
«Выглядит он измученным, – с беспокойством подумала Эбби. – В глазах цвета морской волны нет света, углублен во что-то в прошлом. По всей видимости, женщина. Верно говорят, что последние месяцы свободы – самые запоминающиеся в жизни. Ему только три месяца осталось жить в холостяках. По-видимому, он решил прожить их на полную катушку».
– Бывало лучше, – согласился Брэд.
– Бедняжка, – пробормотала Кэролайн. Он не обратил на нее внимания.
– С Кэролайн все в порядке? – шепотом спросила Эбби.
– Откуда мне знать? – заметил Брэд с иронией. – До свадьбы – ни-ни…
– Если ты не хочешь жениться…
– Зато мама хочет. Ты возьмешься ей возражать?
– Пожалуй, она не станет слушать, – просто ответила Эбби. – Ты единственный, кого она хоть как-то слушает. Она мне посоветует не тратить время на ерунду или не строить из себя дурочку. Но если ты сам поговоришь с ней…
– Ты сама сказала, что я наследник. От меня это ожидается.
– Но тебе вовсе не хочется приносить такую жертву?
Брэд осклабился.
– Ты же меня знаешь, Эбби. Я никогда не представлял себе себя женатым.
Эбби усмехнулась.
– Зато это хорошо представляли женщины.
На красивое лицо набежала тень и тут же исчезла, Эбби даже показалось, что она ошиблась.
– Я не жалуюсь, – сказал он спокойно.
«Нет, – подумала Эбби, – и хотела бы я знать почему». Всю свою жизнь Брэд был испорченным до мозга костей и мог при случае пожаловаться. Почему же ей тогда кажется, что он страдает? И из-за чего-то такого, о чем никому не может рассказать. Будучи на тринадцать лет его старше, она всегда служила для него амортизатором, [5] смягчающим собственнические претензии матери и мстительность второй сестры. Брэд и Эбби всегда были близки. Он рассказывал ей свои секреты, делился с ней бедами и обращался за советом. Теперь же она интуитивно чувствовала, – а внутри этой громоздкой стовосьмидесятифунтовой женщины жила чуткая и проницательная душа, – что-то его беспокоит, что-то занимает мысли, не имеющее отношения ни к матери, ни к невесте и предстоящей потере свободы. «Что-то его явно мучает», – подумала она.