Никто не ответил. Тогда позвонил в пансион, где он жил. После третьего звонка трубку сняла дочка хозяйки Хильда Барк.
– Нельзя ли попросить Мофасса?
– Он уехал.
– Куда?
– Уехал. Вы что, не понимаете английского языка? – Она жучила меня точно так же, как ее мать, наверное, жучила ее саму.
– Вы хотите сказать, он съехал?
– Угу, – пробурчала она и повесила трубку.
Троица все еще перемывала мне кости, и я торопливо набрал номер агента Крэкстона.
– ФБР, – ответил звучный мужской голос.
– Могу ли я поговорить с агентом Крэкстоном?
– Агент Крэкстон сегодня отсутствует. Будет на месте завтра. Может быть, хотите что-нибудь ему передать?
– Он не собирался вам звонить?
– Трудно сказать, сэр. Агент Крэкстон работает самостоятельно. Он едет, куда считает нужным, и звонит, когда ему это требуется.
– Пожалуйста, передайте, что звонил Изекиель Роулинз из полицейского участка на Семьдесят седьмой улице. Скажите, что мне необходимо срочно здесь с ним увидеться.
– В чем заключается ваше дело?
– Просто передайте то, что я сказал.
Затем я набрал номер дневной школы Первого африканского баптиста. Телефон все еще звонил, когда вошел Файн и опустил руку мне на плечо.
– Я никого не застал, – объяснил я ему.
– Прекрасно. – Он улыбнулся. Подождет моего последнего звонка, а потом послушает, как громко я умею вопить.
– Алло! – Голос был мне незнаком. – Могу я поговорить с Оделлом Джонсом?
После долгой паузы Оделл взял трубку.
– Слушаю.
– Оделл.
– Изи?
– Я попал в беду.
– Значит, так тебе суждено, парень. Ты рожден для несчастья и приносишь беду всем, кто имеет с тобой дело.
– Меня засадили в тюрьму, Оделл.
– Тюрьма – подходящее место для преступников, Изи.
– Выслушай меня, я не имел никакого отношения к Тауну. Никакого.
– А скажи-ка вот что. Не появись ты в церкви, был ли бы он убит?
Хороший вопрос, у меня не было на него ответа.
– Так чего же ты хочешь? – резко спросил он.
– Помоги мне выбраться отсюда.
– Что я могу сделать? Денег у меня нет. Остается только полагаться на Бога.
– Оделл, – взмолился я.
– Обратись к кому-нибудь еще, Изи Роулинз. Этот колодец высох.
Файн трижды стукнул меня по плечу и схватил за руку.
– Мое дежурство кончилось, мистер Роулинз, – сказал Куинтин Нейлор. – Ваш допрос продолжит офицер Файн.
Глава 25
Офицер Файн был терпеливым человеком, терпеливым и деликатным. Он и его партнер, бледнолицый новичок по имени Габор, раскрыли мне свои маленькие секреты, как долго, например, можно выворачивать руку, прежде чем она сломается.
Выворачивая мне руку, Файн произнес в пространство:
– Это лишь вопрос времени. Я могу обернуть твою руку вокруг шеи, а пальцы запихнуть тебе в глотку: ты будешь их кусать, чтобы избавиться от боли.
"Не сдавайся, Изи", – завопил Голос у меня в голове.
– Почему ты ее убил? – спросил Габор.
Так хотелось ему поддать, но ноги и левая рука были прикованы к стулу.
Они забавлялись этой игрой более часа. Меня били по щекам и голове свернутым в тугую трубку журналом, пинали, скручивали, как лакричную палочку.
Когда от боли в руке у меня перекашивалось лицо, я чувствовал, как на щеке трескается засохшая кровь.
Я чуть не сломался. Был почти готов сознаться во всем, чего бы они ни захотели. Но Голос не переставал звучать во мне: "Держись".
Наконец дверь отворилась, и в комнату вошел высокий седоволосый джентльмен. Я поблагодарил судьбу за передышку, но когда Файн освободил меня, у меня было такое ощущение, будто мне руку выломали из сустава.
Я застонал от унижения и боли, глядя на блестящие черные ботинки.
– Капитан... – обратился к нему Габор.
Затем я увидел еще одну пару ботинок, сияющих, как полированный оникс.