Мы выпили сомы; мы стали бессмертны; мы взошли к свету; мы нашли богов. Ненависть и злокозненность смертных что сделают нам ныне, о бессмертный?..
Ушли слабость и болезни; в ужасе бежали силы тьмы. Сома восходит в нас и распространяется. Мы нашли место, в котором сможем жить вечно[170].
Дэва звалось все, что расширяло сознание ариев и приближало их к священному, все, что помогало ощутить себя в мире как дома. В Ригведе и Агни, и Сома именуются «сострадательными друзьями» ариев. Митра, властитель дня, пробуждал ария на рассвете; имя его также означает «друг»[171]. Один риши представлял себе, как Митра и Варуна, повелитель ночи, сидят на площадке для жертвоприношений бок о бок с ариями, как их друзья и товарищи[172].
У ариев не было ни организованного пантеона, ни высшего божества, «Верховного Бога», поскольку все эти дэвы являлись частью некоей предельной, безличной, всеобъемлющей силы. «Ее называют Индрой, Митрой, Варуной, Агни, объяснял один риши. А мудрец по-разному говорит о том, что Едино»[173]. Каждый дэва восхваляется как создатель и хранитель вселенной, ибо каждый из них лишь стекло, сквозь которое можно увидеть отблески реальности, одна из возможных точек зрения на Абсолютное. Но реальность не какое-то высшее, всемогущее, самодовлеющее «существо»; она вообще не «существует» в смысле, знакомом нам по существованию здешних хрупких, смертных вещей. Скорее, эта всеобъемлющая и предельно таинственная реальность и есть Бытие как таковое.
Взирая на сложное устройство вселенной, арии поражались и восхищались ее соразмерностью и целенаправленностью. Ежеутренний восход солнца казался им каждодневным чудом: как солнце, луна и звезды не падают с небес? Реки постоянно впадают в океан: почему же океан не выходит из берегов и не поглощает землю? Как с такой регулярностью сменяют друг друга времена года? На эти вопросы отвечает современная наука: но арии искали ответов не в логосе, а в священном мифе. Созерцая жизнь вселенной, они догадывались, что какая-то сила свела воедино все эти потенциально враждебные друг другу стихии. Сила эта не была ни дэва, ни современным Богом-Творцом. Скорее, это была некая трансцендентная и безличная сила, которую арии именовали рта ритм вселенной. Они замечали, что космические стихии, кажется, всегда возвращаются к своему источнику и пытались подражать этому в своем культе, где Агни возносил жертвоприношения назад, на небеса. Любое действие, направленное на разделение, присвоение, попытку придать чему-то самоценность, было «ложью» изменой рта. Так поступали Вритра и Вала, когда пленяли и запирали бескрайнюю красоту природного мира, раскалывали целостную вселенную и создавали мир тьмы, бесплодия и смерти[174].
Хоть риши и не уставали подчеркивать, что предельная реальность невыразима словами, иногда им все же удавалось «увидеть» ее в словесной форме. В одном из поздних гимнов Ригведы Речь (Вак) описывает себя как трансцендентную реальность, заключающую в себе и дэвов, и все земное:
Я иду с Рудрами, с Васами, с Адитьями и всеми богами. Я несу Митру и Варуну, Индру и Агни, и обоих Ашвинов
Я породила отца во главе этого мира. Чрево Мое в водах океана, оттуда распространяются все мои создания. Венец на главе Моей касается небес.
Я Та, что дует, подобно ветру, охватывающему все создания. Выше неба и ниже земли простирается Мое величие[175].
И Еврейская Библия, и Новый Завет называют творящей силой «Слово» Божье: «Через Него все начало быть»[176]. Эта почти повсеместная метафора Слова выражает истину о положении человека. Мы создаем свой мир посредством речи. Ребенок окунается в стихию языка и создает «космос» упорядоченный мир играя со словами; чем лучше он владеет речью, тем лучше понимает окружающую среду[177]. Язык придает значение нашей реальности но спотыкается, пытаясь выразить то, что лежит за ее пределами.
Арии рассказывали, что Веда звучала целую вечность, но риши первыми сумели ее услышать[178]. С помощью сомы и, возможно, древнейшей йоги они ощутили таинственную силу, связывающую космос воедино. Сообщений о том, как это происходило, они не оставили но, вполне возможно, культивировали этот процесс сознательно. Слово «мистицизм» происходит от греческого мюо «закрывать». Созерцатели позднейших времен объясняли, что «закрывают» или «выключают» аналитическую, рассудочную деятельность, характерную, как мы теперь знаем, для левого мозгового полушария. Фламандский мистик Иоганн Рюйсбрук (12931381) так описывал эту практику в христианской терминологии: