Пока нет. А как тебе бабушка?
Мне показалась хорошей, ответила я, высунувшись.
Все они сначала кажутся хорошими.
Не скажи, моя последняя сразу была мерзкой особой.
А моя последняя, Оля зевнула, была ничего так, смешная. Купит панталоны, разложит у меня на столе и скажет: «Погляди-ка, какие парашюты фильдеперсовые».
Крутая.
Храпела она тоже круто. А у нее однокомнатная. Я с ней в зале спала. Храп был такой, что, казалось, стены дрожат. Вот правда. Сначала не знала, что делать, а потом приспособилась: здесь главное заорать неожиданно «Ой!». Бабка спросонок не поймет ничего, но храпеть перестает. Лежит, ворочается.
Бедная, хохотнула я, утром давление скакало, наверное, после такого стресса
А я не бедная?
Обе вы. Бедные. Думаешь, охота ей было с тобой в одной квартире жить. А кушать-то хочется и коммуналку платить тоже надо.
Да нет, вздохнула Оля. Мне кажется, дело не только в этом. Ей одиноко было.
Разбудил меня луч солнца, настырно заползающий под ресницы. И от этого потока золотистого вся комната в объятиях убаюканной показалась, теплом дыхания согретой. Словно дом принял меня и залил светом.
Нуар ночи отделился чертой. Перевернулась страница.
Я нехотя раскрылась и села. Кровать Оли идеально застеленная. Словно моя соседка мне приснилась.
В коридоре наткнулась на серого кота, под ноги мне кинувшегося. И чуть не растянулась на тонком коврике с завернутым углом. Кот возмутился довольно мерзким голосом и прошмыгнул мимо.
Как там тебя? Граф, что ли?
Аромат в доме стоял такой, что мой желудок отозвался совсем по-кошачьи. Судя по шипению где-то снизу, это были блины. М-да. А у меня на завтрак в руках кусок колбасы, завернутой в пакет. И то спасибо, что додумалась вчера с собой прихватить.
Я тебе блинов испекла, родственно похвалилась бабушка, когда я показалась на пороге кухни со своим пакетиком, качающимся в руке.
Я от удивления даже обернулась: это она мне́ сказала? Сзади не было никого. Надеюсь, баба Лида не хочет нас съесть, откормив предварительно.
И пока я отходила от удивления, она меня добила:
И обувки твои почистила. Столько грязюки поналипало. Страсть. И где ты ее понабрала?
Я села за круглый стол, накрытый белой скатертью, положила перед собой пакет с огрызком колбасы. Огляделась.
Кухня была светлой и чистой, с большими деревянными окнами и уютным кисейным торшером над столом. Неработающий старый телевизор выглядывал из-под кружевной, крючком вязаной салфетки.
Вон ведро мусорное, кивнула бабушка на дверку под раковиной, дюже вонюча твоя колбаса.
А потом сморщилась неприязненно:
Ох, и страшная ж ты, унучка. Не обидься, но костлявая больно. Ты блины сметаной мажь все лучше, чем всухомятку. И компот пей. А моя унученька красииивая, пооолная, и баба Лида обрисовала на себе объемные формы. Завтра приедет моя Оксана, бабушка не окала, но в этом имени произносила округлую «о», отчего обладательница такого широкого имени представлялась столь же круглой. Со сморчком своим.
С кем?
А, отмахнулась бабушка недовольно, я как глянула, за кого Оксаночка выходит, дак и плюнула с досады: Тю говорю, енто разве ж мужик? Блоха. Да и неча больше сказать. Бъ ядь.
Я даже блином подавилась и закашлялась. Это что было? Позже я привыкла к бабушкиной манере говорить: за длинной эмоциональной речью, набирающей ход, всегда бежал маленький вагончик, который при резком торможении сталкивался с другими буква «б» вздрагивала и отодвигалась от последующих.
Вши чуть не завелись, пожаловалась баба Лида, сметая полными руками, покрытыми жесткой коркой, несуществующие крошки со стола. Одной-то какого? Сидят вши, поганцы, под кожей, вот здесь, за ушами сразу, и как тоска заест, они наружу вылазят. Дырочки за мочками, прямо где ямка, прогрызают и вылазят.
Баб Лид, вши не так появляются.
А, отмахнулась, много ты понимашь. Спокон веков все про то знали.
У бабушки глаза голубые, совершенно детские, только выцветшие словно. И вокруг головы белый нимб одуванчиковый.
Коротенький тюль на приоткрытом окне взлетел вверх от заблудившегося ветра.
Вот он, паскудник, куда забрался. Ишь ты, а, Гра́фа! и баба Лида кинула тряпкой в кота, сидящего на стареньком, утробно-гудящем холодильнике с обшарпанной надписью «Свияга». Кот спрыгнул и побежал из кухни, скользя лапами по полу и заваливаясь набок на поворотах.