Лермонтову
И ты, бездонный, укоряешь
Открытый вздор душевных ран.
И, вместе с тем, себе не позволяешь,
Прикрыть надежд чудовищный обман.
Вот так и я, загнАнный в угол,
Не в силах отложить перо.
Вокруг не вижу страшных пугал,
Не принимает их нутро.
И пусть смеётся, кто невежда,
Пустой улыбкой не скрадёшь,
Ни свет вдали святой надежды,
Ни в сердце чувственную дрожь.
Какое дело мне до мира,
Когда не слышны будут в нём,
Те звуки незабвенной Лиры,
От тех сердец, пылающих огнём.
Лермонтову2
Пусть мир жесток, мои мученья,
Пусть не приемлет род людской.
Себе пишу я откровенья,
Отгородившийся строкой.
Что делать, если крик душевный,
Хочу оставить на листе.
Пусть крик не слышен, я не первый,
И не оставшийся в конце.
Мечом картонным не махаю,
И не трагический актёр,
Досталась юность мне лихая,
И след тоски давно я стёр.
Пишу же лишь из-за стремленья,
Насытить жизнь пером своим.
Другим важны другие звенья,
Моё ж останется моим.
Лермонтову3
Да рад бы я не предаваться скуке,
И мысли стары, доходяга.
Но в сердце часто раздаются стуки,
Не отогнать ничем, бедняга.
Рука сама, причастная к письму,
Не ощутит к богу боязни.
Я меч картонный в руки как возьму,
Перо не терпит неприязни.
Тогда послушно и легко
Строка ложится за строкою,
И скука сразу где-то далеко,
И не видать во сне покоя.
Бумагу бросив к изголовью,
За существо своё похлопочу.
И подпишусь в концовке кровью,
А после уж и промолчу.
Шекспиру
Бесценный дар живому твои строки,
Дань красоте и смертии печать.
Людские отразив пороки,
Зачем другим об них кричать?
Писанья будут повтореньем,
Вторичностью сквозить ученья,
И не заслужит дубликат
Потомков мудрого почтенья.
Но, как бы в продолженье рода,
Воспев в словах свою свободу,
Любой, считающий себя поэтом,
Обязан изливаться светом.
На том поставим многоточье,
Хоть изорви бумагу в клочья
Шекспиру2
Ты в переводе Маршака
Неподражаем, странник неподкупный.
Тверда и свойственна рука,
Но так же, как и я, безумный.
Тебе ль не жить, строча сонеты,
Изгиб скрывая за изгиб.
Смеяться над довольством света
Не верю, нет, ты не погиб.
Мне трудно будет без тебя,
Жить, тюбетейку теребя.
Маяковскому
За двадцать с лишним лет пути,
Пришлось мне через многое пройти.
Ошибок было много.
Их не бывает у того,
Кто не предпринимает ничего.
Задуматься нам надо всем,
Остановиться перед чем,
Куда пойти, чему отдаться,
С кем в бой идти и с чем остаться,
Какой могиле нам предаться,
И как ворачивать долги.
Кому я должен, всех прошу,
Простить, трудами орошу,
Но жить хочу и я,
И, впредь, возможно, все же согрешу.
Признаться честно, умереть боюсь.
Бьюсь об заклад, не хватит воли,
Сам не застрелюсь,
Как это сделал некто до меня.
Кто разочаровался,
В сиянии своего огня,
И кто не достучался,
В дверь жизни. Верю,
Он хотел,
Он порывался и потел,
И все же сдался.
Может, сдамся я,
Но грейся возле моего огня,
И стар, и млад,
Кто подойдет.
Ни с чем никто не отойдет!
Как раб
Как раб, бездумно подчиняюсь