В следующий раз свет был не такой яркий, скорее даже приятный. Он не резал глаза, а потому можно было оглядеться, не опасаясь повторения вспышек боли. Он находился в операционной. Ничем иным небольшое помещение, заставленное медицинскими приборами всевозможного назначения и шкафами с инструментами и препаратами быть не могло. Только операционной.
Очнулся? поинтересовался тот же мужчина, что был в прошлое его пробуждение. Имя вспомнил?
Денис вместо полноценного ответа прозвучали невнятные, каркающие звуки. Где я?
Хорошо. За голос не переживай, через пару дней связки заработают на полную, и сможешь говорить, как раньше. Возраст тоже вспомнил?
Двадцать девять. Где я, черт возьми?!
Да, все сходится. Дай глаза посмотрю. невзрачный мужчина средних лет уже второй раз проигнорировал простой вопрос, склонился над Денисом и безжалостно ослепил ярким лучом карманного фонаря. Фиолетовые Это уже, брат, даже не закономерность. Это стандарт.
Мужчина был одет в темно-серый медицинский костюм привычного для больниц кроя, Денис видел такие почти на каждом враче или санитаре всю свою жизнь, чтобы сейчас ошибиться. Обладал довольно субтильным телосложением и совершенно неприметными чертами лица. Разве что короткая темная бородка резко выделялась на бледной коже.
Ты кто такой? с трудом выдавил из себя Денис. Голос по-прежнему отказывался ему подчиняться.
Вадим Семенов. Группа пробуждения. мужчина дежурно улыбнулся, будто выполняя давно заученный ритуал. Вот только в серых глазах не было ничего, кроме усталости. Что последнее помнишь, Денис?
Лабораторию помню. И как усыпляли. Я что, не умер?
Умер, брат, умер. Только с пользой для человечества. Вадим почесал аккуратно подстриженную бородку, и принялся отвязывать Дениса от стола. Около недели твое тело будет иногда давать сбои. Обделаться можешь неожиданно или кровь носом пойдет. Но ты не пугайся, за неделю обычно сознание полностью берет организм под контроль, и все это проходит. Наружу выйдешь только после итогового осмотра, уж не обессудь. Для твоего же блага это надо.
Не рассказывай мне о моем благе. Сам решу. зло бросил Денис, но пожилой лаборант вновь проигнорировал его слова, и продолжил монолог как ни в чем не бывало.
Твой куратор из группы адаптации тебе покажет, где столовая и спортивный зал. В зал ходи обязательно, быстрее тело заработает, а то сейчас у тебя все мышцы едва живы. Надо их разбудить, так что себя не жалей. Все, одевайся и выметайся, мне сегодня еще три заготовки обработать. Одежда на стуле у выхода.
Вадим помог ему подняться, проводил до стула с одеждой, и вернулся к столу. Денис скептически оглядел мышиного цвета брюки и кофту, такие же кеды без шнуровки, и начал одеваться. В глубине души всколыхнулась давно забытая нелюбовь к любой униформе, но мужчина подавил это чувство. Идти совсем без одежды ему хотелось еще меньше. Тем временем в стене напротив выхода открылась неприметная дверка, и на стол буквально вывалилось туго стянутое розоватой пленкой в позу эмбриона тело молодой, совершенно лысой девушки. Вадим взял с манипуляционного столика скальпель, ловко надрезал пленку, расправил тело на операционном столе, и деловито принялся крепить ее руки фиксационными ремнями.
Пассажир три семь пять ноль девять. сообщил синтезированный голос.
Вадим отвлекся от тела и подошел к одному из шкафов, единственному в помещении с глухими металлическими дверями. На одной из створок находилась панель с цифрами, и небольшая прямоугольная ниша. Мужчина ввел код на панели, и через несколько секунд извлек из этой ниши матово-серый, по виду свинцовый блин не более сантиметра толщиной и около десяти в диаметре.
Что это? Денис не смог удержаться от вопроса.
Ты почему еще здесь? тут же отреагировал мужчина. Оделся? Брысь отсюда!
Денис набрал воздуха в грудь, чтобы высказать плешивому старикашке про манеры поведения, но легкие обожгло холодом. Мужчина закашлялся и подчинился, нехотя покинув лабораторию. И только оказавшись в коридоре с низким, увешанным разной толщины проводами потолком, смог в грубой форме высказать свое мнение о происходящем. Которое уже некому было услышать. Парень пожал плечами и пошел по коридору, медленно, держась одной рукой за стену. Тело с трудом вспоминало такие, казалось, простые и привычные вещи, как ходьба, речь, повороты головы. Но тем не менее, вспоминало, и к концу недлинного, не более тридцати метров, коридора, он уже мог сносно идти, не рискуя ежесекундно упасть.