Когда вода оказалась где-то там, за крыльцом, девушка кинула зонтик в сторону и выдохнула. На улице ни единого дурака не было, даже психи, наверное, смирно сидели в своих белых шестых палатах конечно, это только ее угораздило нестись домой побыстрее, потому что день и так выдался не ахти, все валилось из рук, разговоры не клеились, а теперь еще вот это все, небольшой апокалипсис специально для нее ха, конечно! Как обычно: хочешь, чтобы побыстрее наступило завтра, но вчера, которое пока еще сегодня, решает растянуться мерзкой лакрицей.
«Надо было слушать все эти дурацкие гороскопы, подумала девушка, вглядываясь в дождь и не видя там ничего, кроме, собственно, дождя. Ладно, главное ждать. Хуже уже не будет».
Уж сколько раз твердили миру, что вслух эту фразу говорить не стоит, уши есть не только у стен, но и у всего мироздания в целом; если подумать, то все вокруг это какое-никакое, а ухо вселенной, ну или хотя бы ушко.
Мир, вселенная, судьба у нее много имен всегда была той еще манерной мадам, и, когда по ней ударяли молотом, как по листу железа, который нужно выпрямить, она вздрагивала в ответ.
Вибрация ее могла перевернуть все с ног на голову.
Фонарь поблизости путеводная звезда во всем этом великом потопе замерцал. Девушка вгляделась в дождь на этот раз там было что-то еще, кроме воды.
Это что-то двигалось.
Эй! крикнула девушка. Эй, вы не промокли?
Вам нужен зонт?
Вопрос получился абсолютно типичным и глупым, но ничего умнее девушка не придумала.
Ответа не было. Фонарь снова моргнул. Потом из-за серой пелены дождя, будто бы кто-то приложил влажные губы стеклу и зашептал, раздался голос:
Именно плоть всегда губит душу
Простите?
Я плюнул в лицо своему богу! Все для тебя, чаровница! Чтобы быть достойным твоего ада!
Все-таки прав был Гамлет не стоит ждать ничего хорошего от дождя.
* * *Прикрытая ширмой из дождя, на город глазела полная луна, широко раскрыв свой мистический зрачок. Приглушенной желтой кляксой повиснув в черном дождливом небе, она пускала свет по узким улочкам, прикрывая то, что должно быть прикрыто, и обнажая то, что должно быть обнажено. Ее матовое свечение туманом кралось по сонному городу, неся с собой безмолвные тайны.
Город засыпал не разом, не целиком, а, как и любой другой, постепенно, не спеша, от одного погасшего света в окне к другому, и сон, жидкий, душистый, скользил от сознания к сознанию, вытворяя там все, что душе угодно.
О сознание Фауста он споткнулся доктор не спал.
Фауст сидел за письменным столом и работал, исписывал листы бумаги карандашом, хотя в верхнем ящике лежала целая стая ручек. В углу мирно дремал черный пудель, и доктор периодически вздрагивал ему казалось, что собака проснулась и, чего доброго, сейчас откусит ему ногу.
«Нет, все-таки надо было завести кошку подумал будто кто-то другой внутри Фауста, тут же получив пощечину от самого себя. Нет, все правильно»
Доктор зевнул. Ему стало не по себе от выпитого вина, которое он точнее, не он, а тот, кем ему не подобало быть, на дух не переносил. После вина мир становился похож на шаткий мыльный пузырь: один неверный шаг и он лопнет, а ты полетишь в глубокую бездну без конца и края, а если дно все-таки есть, то там ждет невыносимая головная боль и густой мрак обморока.
Фауст помотал головой. Он должен работать
Конечно, ночью он всегда предпочитал спать, как все нормальные люди, закрывать глаза, как только в дремоту начинало стремительно утягивать. Но доктор Фауст доктор Фауст так никогда бы не сделал. Он бы сидел и трудился всю ночь, пока организм сам бы не выключился, и, проснувшись за столом, доктор проморгался и продолжил бы работу, карандашом по желтой бумаге
Когда-то давно Фауст окончил химический институт, хотя никогда не планировал туда поступать трудная дорога, почти что босиком по колючему шиповнику, с терновым нет, стальным венком на голове. Доктор проклинал большую половину предметов и преподавателей и, откровенно, ничего не понимал в душе горел лишь маленький шарик облегчения, напевающий: «хорошо, что не медицинский». Но это был важный шаг на пути к правильной, к его идеальной жизни, но
«Но ведь химия, думал он, почти то же самое, что алхимия. Значит, я должен да, так будет лучше для меня».
И теперь, в вихрем налетающей ночи, вычерчивал формулы.