В этой нарядной кампании один лишь он являл собой довольно унылое зрелище: потертые джинсы, клетчатая рубашка, растоптанные мокасины.
Как, Клавдий, вы еще не одеты? Аглая Алконост подплыла к нему, переливаясь многоцветием своего блестящего платья, обтягивающего аппетитные формы бессмертной.
Разве? он с подчеркнутым вниманием рассмотрел свои джинсы и рубашку. Похоже, вы видите меня насквозь.
Тупая птица шутку не поняла, подняла удивленно брови и осторожно отошла к столу. Клавдий терпеть не мог этих куриц, не без легкой подачи супруги, конечно, но и без ее брезгливого презрения эти великие ассоциировались у него лишь с гусынями.
Аве, Клавдий! начальство, наконец, вспомнило о его существовании. Прости, что не успел предупредить тебя, но мы сейчас все оперативно исправим.
«Когда Сэм просит прощения это всегда не к добру», успел подумать Клавдий.
Секунда, и на нем, мерцая и поблескивая швами, материализовался фрак. Его личный, пошитый когда-то гномами, с многочисленными защитными заклинаниями, вплетенными прямо в ткань. Фрак этот стоил целое состояние, шили его пять лет, и супруга называла это произведение не иначе, как «великосветский броневик».
Для эффектного фокуса с переодеванием Сэм применил сразу несколько своих секретов: ментальное произнесение заклинаний, телепортация магических предметов, преодоление всех степеней защиты все это было доступно лишь величайшим из великих.
«Хитрый лис использовал меня, чтобы напомнить этому надменному курятнику, кто такой Самаэль», эта мысль заставила Клавдия усмехнуться, и он церемониально поклонился шефу, пряча ухмылку в поклоне.
Итак, сиятельные сьерры. Прямо сейчас мы отправляемся на бал, почитай, как лет двести назад, из уст Сэма подобное заявление прозвучало вполне органично.
Клавдий даже нервно взглянул на часы. Судя по дате на них век точно был двадцать первый, а время неумолимо приближалось к окончанию рабочего дня. Хотя какой рабочий день в субботу?
У всех вас в руках билеты категории «А», размещение в синем секторе ложи, стол на десять персон, гала-ужин. Заранее прошу всех присутствующих: сиятельные, держите себя в руках, ничему не удивляйтесь, если не будете в силах совладать с эмоциями, Сэм бросил выразительный взгляд на дам, подайте мне знак, и я верну вас в исходную локацию. Да, имейте в виду вход в Сумерки на балу закрыт, биться сущностями о защиту не стоит. Вопросы?
Где мой билет? вопрос Клавдия не был шуткой, но все улыбнулись.
В Вашем кармане, сиятельный. Левом. Вы ведь левша? Сэм во всем был инквизитором.
Да, благодарю вас, сиятельный сьерр Самаэль. Теперь я спокоен.
Сэм встал, поднял со стола неизвестно откуда взявшийся высокий бокал с шампанским, пригубил его и со словами: «Ну, поехали!», резко развернувшись, шагнул в тень возникшего за спиной портала.
Да, только величайшие из великих могут перемещаться вот так, минуя Сумерки, в пространстве реальности.
4. Бал-маскарад из масок лжи
Если бы нашелся некто, решивший спросить вдруг у Клавдия, не ощутил ли он эффект перемещения во времени на обещанные Сэмом «двести лет назад» Клавдий ответил бы отрицательно.
Нет, не было в происходящем вокруг ничего от балов позапрошлого века. Ни эстетики, ни атмосферы. Даже запах был совсем не тот.
Тем не менее, «Главный бал страны», «Событие года» Венский бал, проводимый уже без малого два десятка лет был настоящим. Лишь времена изменились. И нет никакого смысла сравнивать эпохи: бал есть бал.
Одно оставалось неизменно люди. Все так же горели глаза молодых дебютантов, все так же блестели улыбки прекрасных девушек. Даже оплетавшие паутиной интриг древние пауки вершители судеб этого маленького мира оставались неизменны. Стало быть, изменились лишь декорации.
Важный официант в белоснежной рубашке под фартуком с эмблемой «Метрополя» проводил гостей в синий сектор. Белые скатерти, белые кресла, и сиротливое воспоминание о домашнем ужине, ждущем его на милой сердцу кухне.
Клавдий тоскливо обвел взглядом все это белоснежное вип-великолепие и, к своей нечаянной радости, заметил первое за этот вечер симпатичное ему лицо. За столом, изучая меню, восседал облаченный в демократичный смокинг белокурый и синеглазый красавчик. Он производил впечатление совсем молодого юноши, и только некая хищность в чертах лица вкупе со звериной плавностью движений выдавала в нем многоликого.