ГАЗ-М20, русский автомобиль, напоминавший тучного таракана, был припаркован в самом начале улицы, но ближе не подъезжал из-за риска увязнуть в сугробах. За рулем сидел толстомордый мужчина в шапке-буденовке и с каменным лицом наблюдал за похоронами, не выходя из машины и не выключая двигатель.
Погляди, Кристоф кивнул на мужчину в «газели», обращаясь к священнику. НКВД, процедил он и сплюнул в снег. Русская тайная полиция. Боятся, что Франциска могла быть шпионкой. Кто-то им про нее рассказал. Только чего они теперь-то ждут, от покойницы?
Из колхоза приехал трактор, чтобы расчистить снег, но его колеса оставили за собой рыхлое серое месиво, и траурная процессия осторожно пробиралась через грязный снег и слякоть, поднимаясь к церкви по скользкому склону холма. Сестра Ярослава Марта шла в неудобных туфлях на высоком каблуке, с Катей на руках, укутанной в кипу одеял, из-под которых выглядывали только глаза девочки. В тепле костела всем сразу захотелось посмотреть на малютку, но Марта была неумолима.
Она спит, отказывала Марта едва ли не каждому, кто наклонялся слишком близко, пытаясь ее разглядеть.
Прошло около часа, когда девочка наконец открыла глаза и заплакала. Крик новорожденной крохи, похожий на вопль дикой птицы, разнесся по церкви, и все разговоры стихли.
Это Франциска, объявила Верушка-Мария тяжким от старости голосом, и многие головы повернулись в ее сторону. Маленькая Франциска переродилась. Я узнаю ее голос, добавила она. Я бы узнала ее где угодно.
2
Катя
1965 год
Зима в этом году выдалась тяжелой. Даже в апреле в предгорьях Татр все еще лежал снег. Промерзшая луговая почва, которая была твердой как цемент последние четыре месяца, с наступлением весенней оттепели размякла и теперь напоминала болото.
Кажется, я начала видеть мамины сны, сказала Катя отцу. Они снятся мне уже месяц.
Они отогревали шланги доильного аппарата паром из железного чайника. Аппарат был новшеством на их маленькой ферме.
Содержи доильные чашки в чистоте, и коровы не подцепят никакую заразу, наставлял Ярослав дочку. Этот урок вдолбило ему правление колхоза, когда аппарат еще только установили. Но шланги в холодном хлеву замерзали, оборудование выходило из строя, и Ярослав задавался вопросом, была ли механизированная доилка проклятием или благословением.
Ты уверена, что это именно ее сны? спросил отец, хотя сам знал ответ.
Прошлой ночью мне приснился Париж.
Откуда ты знаешь, что это был Париж?
Просто знаю. Я видела бал с господами и дамами в масках и красивых платьях. Карету, запряженную дюжиной белых лошадей. Двух мужчин, паривших высоко в облаках на голубом с золотом воздушном шаре.
Ярослав отвернулся. Он сосредоточенно наматывал резиновый шланг на катушку. Когда он проворачивал ее железную рукоятку, шланг извивался ленивой змеей.
Да, это сны твоей матери, произнес он через некоторое время. Он отложил катушку и взял дочку за руку. В его глазах читалась печаль. Так что, видимо, ты права. Твоя мама предупреждала меня об этом, задолго до твоего рождения. Она говорила, что если у нас родится дочь, то рано или поздно она начнет видеть такие сны. Я надеялся, что этого не произойдет. Не все сны будут такими красочными.
Я знаю, что они мамины, потому что я помню их, сказала Катя. Она подцепила со лба прядь волос и стала наматывать ее на палец, сначала в одном, а затем в другом направлении. Я знаю, как ощущаются настоящие сны, но эти совсем другие. Настоящие улетучиваются из памяти еще до того, как я встану с постели. Что мне снилось? К завтраку я ни за что не отвечу. Но эти эти сны не забыть. Они часть меня. Они остаются со мной. Словно это я прошлой ночью была на балу с прекрасными дамами и золотым воздушным шаром. Словно все это случилось в моем прошлом.
Я знаю, тихо сказал Ярослав.
В этих воспоминаниях все такое отчетливое, продолжала Катя. Кажется, я бы узнала лица этих людей, если бы увидела их на улице. Я знаю их имена. Их голоса. Знаю, что мужчины носили парики с завитыми локонами. У мсье Филиппа была острая, как стрела, бородка и
Ты понимаешь их язык? спросил Ярослав.
Их язык?
Язык, на котором говорили люди во сне? Tu parles français? [3]
Девочка задумалась.
Я не знаю. Она выглядела растерянной. Наверное, что-то понимала, иначе как бы я разобралась во всем, что происходило вокруг?