Бандит
Сам с любой работой дружен
Видит Теркин не впервой,
До чего в деревне нужен
Человек мастеровой
Взять один пример хотя бы,
Лишь одну из многих бед:
Затевают стирку бабы,
А стиральных досок нет.
У реки и попросили,
Стирка шла на берегу:
Нам бы досок, а, Василий?
Можешь сделать-то?
Могу.
Оцинкованным железом
Друг помог.
А наш герой
Под волну шаблон нарезал
И построил пресс ручной.
Но не так, чтоб сразу в дамки,
Все ж силенки поднапряг.
А связать для досок рамки
Это нам, друзья, пустяк.
И в пылу неугомонном
Теркин груз на груз грузил.
Полвесны по трем районам
Доски бабам развозил.
И последние сгружает,
И, усталый от дорог,
Тихим вечером въезжает
В неприметный городок.
Едет с отдыхом, не быстро,
От столба и до столба.
Только вдруг
Ударил выстрел.
И еще, еще стрельба.
Нагло, резко бьет по слуху
Беспощадный этот звук,
Будто кто заехал в ухо,
Не щадя твоих заслуг.
И закрылись окна мигом,
И пахнуло, как сквозь тьму,
Духотой, монгольским игом,
Рабством в собственном дому.
Рикошетят, хлещут пули,
И срезая поворот,
Иномарки прочь рванули,
Берегись, простой народ!
Вот и всё.
Конец напасти.
Но как куль муки, молчком,
Посреди проезжей части
Человек лежит ничком.
Он лежит, как тряпка, вехоть,
А вокруг враждебна тишь,
И легко его объехать
Что ж ты, Теркин, тормозишь?
Тут бандитские разборки,
Сам ответишь головой.
Тут же труп!
Куда ты, Теркин?
Погляжу. А вдруг живой.
Кровь стоит горячей лужей.
Есть ли, нет ли жизни в нем,
Всё равно, не будет хуже.
Мы его перевернем.
Нет, не волк во всей натуре
Принимает смертный час,
А волчонок в пестрой шкуре
Модной фирмы «Адидас».
Тускло смотрит, не мигая.
То ли видит, то ли нет.
А была бы жизнь другая,
Не случись весь этот бред.
От столицы до глубинок,
Словно сказочный злодей,
Воровской, дикарский рынок
Навалился на людей.
Как оглоблею ударен
Без вины, с размаху, вдруг,
Ошалело видит парень,
Что семье пришел каюк.
Тятька с мамкой без работы,
На обед сухарь да жмых.
Побираются сироты
При родителях живых.
Ты ничто. Подтирка, нулик,
Будь ты молод или сед.
Честен ты?
А нужен жулик.
Работящ?
Работы нет.
Не надейся на подмогу,
Ты в ловушке
И тогда
Парень стал искать дорогу
К этим самым. К ним. Туда.
Там на парня посмотрели,
Мол, годится ли улов,
Подержали на прицеле
И сказали пару слов:
Ну, пацан, качай силенку,
Лишних баек не трави.
Вот ключи от «жигуленка»
Для начала.
На, лови!
И семью судьба пригрела.
От еды ломился дом,
Только мать печально ела,
Да отец темнел лицом.
А кормилец тот подолгу
Пропадал незнамо где.
Пересесть хотел на «волгу».
Не успел.
Конец езде.
Он лежит, и вправду жалок.
Ноги врозь, лицо в грязи.
Милицейских ждет мигалок.
Взглядом просит: увези.
Взгляд беспомощный, ребячий
Погружается во тьму.
И огромной неудачей
Жизнь мерещится ему.
Не видать из-за тумана
Лиц родных, родимых мест.
Смерть близка
А может, рано
На парнишке ставить крест?
Может, рано, как по волку,
С двух сторон вести пальбу?
Ну, сглупил.
Ну, сбился с толку.
Не семь пядей же во лбу!
Что, как мы его избавим
От преступной маяты?
Дело дрянь.
А вдруг поправим?
Ну-ка, где у нас бинты?
Мы его еще накажем,
Влезем в душу, дайте срок,
А пока что перевяжем,
Чтобы кровью не истек.
И бегут дома, задворки,
Пахнет жизнью травостой.
Груз везет Василий Теркин,
Груз опасный, не простой.
Там, в груди у парня пуля.
Начинает печь, мозжить.
Но на то есть бабка Уля:
Довезем и будет жить.
Да ведь жить-то парню нечем.
Ну, здоров. А что потом?
Ничего. Когда подлечим,
И занятие найдем.
Слышишь, Теркин, ну, а если
Парень снова к тем уйдет?
Вновь затянет ту же песню?
Что с ним будет?
Пропадет.