Там платили нормально
Ты пошли домой, Ося Бэ
Мой любимый книжный герой.
Такой же авантюрист и мошенник, как ты
Мы уезжали домой.
Нас ждал автобус. Багажа прибавилось, особенно у девчонок, они целый день ходили по торговым центрам и набрали всяких дорогих тряпок. На перроне было как-то грустно, причем всем. Для нас закончилась целая эпоха, как Ренессанса илиПросвещение, мы были перерождены и чему-то научены за этот месяц. Наш вагон был плацкартный, и нам даже выдали постельное бельё забота комбината. Но от такого комфорта веселей не стало, все молча разлеглись по полкам и уставились в окна. Каждый с кем-то расставался, каждый к чем-то прощался.
Лёха купил нарды и ходил по вагону с предложением сыграть. Правил толком никто не знал, и все отказались, кроме Генки. Мы ехали уже час, и я из своего первого купе пошел в последнее, где была Люда с подругами.
Пойду, поговорю, сказал я своим соседям по купе.
Она лежала на нижней полке лицом в подушку, рядом с ней сидела Ирка и что-то говорила ей на ухо. Увидев меня, Ирка грубо воскликнула:
О! Туды-растуды твою налево! материться она умела и, видимо очень любила. Явился!
Люда вся напряглась и что пробормотала в подушку.
Уходи, просто сказала Ирка.
Я положил на Людину полку погнутую фляжку с одного бока привет от хулигана и,глубоко вздохнув, ушел.
Дышит он! зло кричала Ирка на весь вагон. Дома дышать будешь!
И дальше указала мне всем известное направление, по которому мне нужно идти, и прихватить с собой друга Лёху. Хорошие всё-таки подруги у Люды! Не оставят в трудную минуту!
Поговорил? спросили меня.
Послушал.
Тоже нормально.
Я залез на полку и достал Джека Лондона. Человек хотел жить и уползал от волка, волк тоже хотел жить и догонял человека. Человек потерял нож, а у волка были клыки. Борьба была не равная. Человек полз
Физмат опять читает «короля пиратов», налице у Люды был яркий макияж: глаза густо подведены, векинакрашены, ярко-алые губы, скулы были вычерчены, я никогда такой её не видел. Я повернулся набок, подложил руку под голову и смотрел, как она листает книгу.
Не видать конца и края
Только синь сосёт глаза процитировал я великого поэта.
Она хмыкнула, достала фляжку с гнутым боком.
Вы с Есениным оба пьяницы и обаятельные мерзавцы.
Она побултыхала фляжкой.
Полная? спросил я
Она кивнула.
Купила пятизвездочный коньяк.
Зайдёшь ко мне? А то у тебя подруга меня чуть не съела.
Она шустро залезла ко мне на полку.
Здесь всё началось? спросила она
Здесь.
Ты слишком задрал планку для моих следующих пассий, сказала она и отвинтила крышку у фляжки.
На Земле миллиарды людей, а в институте две тысячи парней, неужто ты не найдёшь лучше меня?
Ты просто дурак! Мне не надо лучше! она отхлебнула, потом ещё и даже не поморщившись и не спросив про закуску, проглотила.
Зачем ты берёшь меня за образец? Я ленивый!
Все ленивые, она передала мне фляжку и я отхлебнул, коньяк был отличный.
Я трусливый, и передал ей флягу.
Все трусливые, просто некоторые борются со страхами и преодолевают их, она многозначительно постучала по вмятине на фляжке, сделала глоток и вернула.
Я мало сделал тебе комплиментов, сделав глоток, я вернул фляжку.
Ну вот это уже враньё! она привстала на локоть и посмотрела мне в глаза, отхлебнула из фляги и продолжила. Ты не сделал мне ни одного комплимента!
Мы, уже захмелев, разразились гомерическим хохотом на весь вагон. Я заметил, как на нас внимательно смотрит Генка за боковым столиком, играющий в нарды с Лёхой. Он раздосадовано бросил кубики, послал Лёху, и залез к себе на полку отвернувшись к стенке с какой-то вселенской тоской, которая от него чувствовалась на расстоянии. Мы с Людой продолжали пить и ржать, гоня мысль, что это наши последние шесть часов вместе. Она показывала мне так и не прошедшие синяки на руках, а я ей выпячивал прокусанную ей губу. Мы опять прикладывались к фляжке и смеялись без повода. А потом она закрыла глаза и запела громким чистым голосом на весь вагон:
Ты мне прости этот детский каприз!
Ты мне прости и как прежде вернись!
Я так люблю тебя, жизнь без тебя мне не жизнь!
Внизу зашмыгали носами девчонки.
Уже на перроне она не сдержалась: обхватив мою шею руками,зарыдала, я не знал, что делать, я никогда не успокаивал женщин, я стоял и просто держал её за талию. Мимо нас проходили наши товарищи и старались нас не замечать.