Простите, простите, коллеги. Нервы ни к чёрту! ответил смущенно доктор и поспешил переступить порог ангара.
***За толстым пуленепробиваемым стеклом стояла целая дюжина генералов. На них не было привычного лоска, и лица совершенно не излучали той уверенности, что была ещё месяц назад. Разработка нового секретного оружия в Цитадели против «нежити» была практически завершена, и никто не мог даже представить, что всё рухнет в одночасье. Атака со всех сторон несколькими волнами «одичалых» не оставила ни единого шанса обороняющимся. И это притом, что защитная стена в Цитадели была полностью под высоковольтным напряжением, а по высоте самая большая из всех, существовавших когда-либо.
Разведка донесла, что в Цитадели закончились боеприпасы, седовласый генерал-майор расставил руки в стороны, пытаясь так оправдаться перед остальными генералами за поражение Цитадели.
Вы нам зубы не заговаривайте, Штольц! Вам ещё месяц назад докладывали о необходимости пополнения Цитадели всем необходимым! А вы? Что сделали вы? Истратили последние человеческие ресурсы для поиска ржавого оборудования! Для вашего ученого-дурака Хедлесса! Сто сорок отборных десантников отдали свои жизни за что? За какую-то ржавую установку, никому не понятный ускоритель частиц?
Генералы так спорили между собой, что даже не обернулись посмотреть, что происходит у них спинами, пока доктор Тотенберг не кашлянул нарочито громко.
Вас приветствуют учёные-дураки, как вы сказали. И эти дураки хотят вам что-то продемонстрировать!
Мы вас здесь ожидаем уже битый час! генерал-майор Штольц поднял левую руку и грозно постучал пальцем по наручным часам.
Только не нужно здесь показывать свои солдафонские штучки! профессор Ковальски слегка приподнял костыль и словно ружьё направил на генералов. Бах, бах! Пиу, пиу! Страшно?
Идиот! Штольц вздохнул и вытер лоб платком. Полковник Бруно, прошу вас, проведите демонстрацию сами. Просто не хватает нервов на этих двоих. Когда-нибудь у меня закончится терпение, и я прикажу их расстрелять!
Ну, что вы, что вы! Бруно встал перед своими коллегами, одной рукой опустил костыль Ковальски, а второй толкнул Тотенберга к себе за спину. Я понимаю, в такое неспокойное время нервы у всех на пределе. Но то, что вы сейчас увидите, стоит того, чтобы эти дураки-учёные и дальше продолжали свои эксперименты. Уж поверьте мне на слово: ни один солдат не погиб зря.
Полковник Бруно подошел к пульту и нажал на клавишу. За генералами загорелся свет, и автоматика достала из холодильной камеры серебряный саркофаг.
Кодовое название Тёмный Принц, изделие под номером 826! произнёс полковник.
Учёные вместе с генералами подошли к стеклу, и Тотенберг кивнул Бруно «Симуляция активирована!».
Крышка саркофага отъехала в сторону, и из него под давлением вышел хладагент, заполнив собой все вокруг похожим на туман облаком.
Господа офицеры, я с гордостью представляю вам оружие нового поколения! вдруг завопил генерал-майор Штольц.
Все остальные обернулись и неодобряюще посмотрели на него. Генерал поспешил замолчать.
Тёмный Принц! На линию! невозмутимо произнёс Бруно.
Саркофаг закачался, и через секунду из него на бетонный пол опустилась жилистая мужская нога.
***На окружающих смотрело существо, внешне сильно напоминающее человека. Титановый скелет, повторяющий точь-в-точь человеческие кости, ещё не весь был покрыт мышцами, и только на отдельных местах была видна тонкая полупрозрачная плёнка, служившая, по всей видимости, кожей. Голова с глубоко посаженными глазами повернулась в сторону генералитета, и те невольно вскрикнули от страха.
Ну, и урод! генерал-майор Штольц сделал несколько шагов назад, прячась за спинами своих товарищей.
К всеобщему удивлению, существо слегка наклонило голову, затем удивленно обернулось.
Где урод? Кто урод?
Принц, это он про себя, поспешил вмешаться Тотенберг. Это он про себя и своих друзей!
Он что? Ещё всё понимает и разговаривает? Штольц присел на корточки, чтобы его не было видно, и сразу же поспешил закрыть рот рукой.
Тёмный Принц подошел к стеклу и положил на него свою ладонь.
Отец, почему они на меня так смотрят?
Доктор Тотенберг поспешил пройти к своему детищу, и по дороге, оправдываясь перед генералами, произнёс.