Нельзя ни с кем разговаривать? Уточнила она.
И не зови в гости. Я их тут принимать не обязан и не хочу. Пусть в офис приходят.
Хорошо.
Как же тогда обратить призраков обратно в людей. Избавить от морщины забот поперёк лба. Чтобы разжать кулаки и распрямить плечи нужно вернуть взаимное доверие, за которым придёт уважение и любовь. Хотя, да, изуверов не спасти, а распознать их между всех остальных сразу нельзя. Он уехал в лес. В дверь позвонили, на пороге подростки.
Мы ему рябину собирали, а он не заплатил. Обещал и не заплатил.
Нехорошо. Я передам. Как вас зовут.
Не заплатит, соберёмся и побьём.
Ну, если не заплатит, так и сделайте. Улыбнулась она. Передала.
Не открывай дверь, кому попало.
Заплати. Не жадничай.
Не лезь. Заплатил. Но больше местных не нанимал.
Чего эти кошки гадят? С удивлением спросила одна соседка другую. И добавила.
Мы же их не кормим. Чем они гадят, не понимаю. Кажется, папа прав, не стоит с соседями тут разговаривать.
По вечерам на гармошке играют. Днём огородик поливают матом и из шланга. Опять одной сидеть в запертой квартире. Так опять недалеко до состояния бреда, только не больницу. Они крупно поссорились с колдуном, кричали, дошло до драки. Он не выдержал и поехал с дочерью во Вторую Пропасть. Дошли до автобусной остановки. На часах почти полночь. Сидят. Прошло четверть часа.
Пошли домой. Сказал он.
И не повёз. Хотя имел полное право. В бараке с соловьиной рощей появились гости. Дальние родственники, сборщики трав. Одна морщинистая зловещая высокая старуха с торфяных болот. Наверное, из потомственных людоедов. Почему-то так подумалось. Поддержала беседу про очищение кармы и непосредственное питание от солнца. Говорила басом, откидываясь назад. Быстрее бы ушла. Утром уехали все в поле. Интересно, а с соседями напротив тоже нельзя знакомиться. Выглянула и закрыла обратно. Позвонили, парень из той квартиры, симпатичный. Позвал в гости. Заперла, ключ в карман и согласилась. Посадил на диван. Телевизор большой и плоский, портрет карандашный обнажённой девушки. Будешь чай, буду. На столике газеты. Стопка на одну тему убийства, расчленённые трупы, изнасилования. Хорошо, если он тут один живёт, или наоборот подозрительно. Звонят. На пороге оборванная старуха с ржавым ведром. Что в нём, кости? Незаметно встала, пока те разговаривали в кухне, тихо вышла с колотящимся сердцем. Вернулась к себе. Потеряла речь до самого вечера. Нельзя никому доверять. Этого парня никто никогда больше не видел. Забрали от папы опять на первый этаж. Теперь там стоит металлическая дверь. И решётки на окнах. Раньше она могла вылезти через форточку даже без ключей. Когда запирали.
Ариадна, помнишь, что сказала комиссия Второй Пропасти?
Лиля?
Тебе сказали, что тебе нельзя только одно лежать.
Да? Не помню.
У тебя была такая привычка. Спать до обеда. Бездельничать в кровати и мечтать. В мыслях ты мстила своим обидчикам, ходила на свидания, меняла мир к лучшему. Теперь ты заставляешь себя лежать, чтобы дать отдохнуть спине.
Это опасно, так?
Всё хорошо в меру.
В конце концов, всё налаживается само.
Хы, нет, всё-таки не давай себе долго спать и смотреть сериалы по три части подряд. У тебя нет друзей. Нет близких. Ты больше не призрак как все.
Я никогда не была как все. Слава небесам.
Ты как все. Но проклята.
Я родилась в среду, а не в понедельник.
Поэтому тебе в этот день и не везёт.
Нет, я везучая. Помнишь, как в лодке я упала назад, но не утонула. Не умея плавать на глубоком месте.
Ты научилась нырять и всплывать поплавком в банном бассейне. Причём тут везение.
А домой к тёте меня привёл чёрный пёс.
Чёрный?
Пёс!
Хе.
Вечная насмешница. Её дорогу пересекают только чёрные кошки. Мимо идут ворчливые беззубые старухи. Мамаши в истерике орут на своих детей. Голуби отгоняют от крошек хлеба воробьёв. Но вот наступает солнечное светлое утро. Визгливый ребёнок за стеной уезжает в санаторий. С потолка перестаёт надрываться шуруповёрт. Чайник плавно закипает, на столе не остаётся ни одной капли кипятка.
И вспоминается наивный эльф, живший в соседнем дворе. Внешне, бабушка выглядела комично. Горбатая с глазами навыкате, шаркающей походкой и небольшими усиками. Ну и подумаешь, папа тоже выглядел непрезентабельно, но был намного мягче мамы. В детском саду она работала аккомпаниатором. И Ариадна, по её мнению, пела лучше всех. Возможно, это было преувеличение, но всё равно приятно. Никого и никогда не ругала. Мальчишки дразнили Веру Сергеевну, кидая камни и палки. Думая, что она такая, как их собственные, то есть кричит и бьёт тапками и тряпками для посуды. Конечно, она отгоняла их каждый раз, и рассказывала, какая она беззлобная. Настал день, когда та спокойно могла выносить мусор. Никто её больше не обижал.