Вокруг России образовался гигантский розовый круг, и она в нём исчезла.
А я очутился в своей комнате. На столе лежала бумага, на которой было что-то написано. Я прочитал: «Саня, пиши, и пей вино! Читай всех нас, и ты будешь счастлив! Твой Александр Куприн, и все твои любимые русские писатели! Обнимаем тебя, и желаем писать, как мы! Устроит? Давай! Поехали! Наливаем, и пьём за тебя! Как и ты за нас!»
Царица мира
Какой счастливый день! Восемь часов я слушал Фрэнка Синатру! Божественный певец! Недосягаемый! Таких больше не будет!
Наслушавшись до последнего предела, я выпил бутылку кефира, съел кусок хлеба, и посмотрел несколько фильмов с Мэрилин Монро! Обожаю её! Восхищаюсь ею! Гениальная актриса! Её коллеги, американские актёры, считали её посредственностью! Как это могло быть?! Ну, сложный характер, ну, невыносима, ну, невменяема, требовательна, непонятна! Но это надо было терпеть изо всех сил! Не нужно было думать только о себе! Нужно было думать в первую очередь о ней! Мэрилин была тяжело больна! И это не понимали только самовлюблённые дураки и дуры!
Всё. Наступил вечер. Я что-то писал. Начал новую пьесу. Устал. По привычке, перед сном, выпил стакан ликёра, чтобы лучше спать, и лёг в постель. Немножко помечтал о жизни во времена Мэрилин и Фрэнка. И уснул. Так неожиданно и крепко, словно потерял сознание.
Мрак. Тишина. Странно, неожиданно, вспыхнул яркий день! Над Москвой медленно летит гигантская, улыбающаяся голова Мао Цзэдуна! Потом Франция, Эйфелева башня, я прыгаю с неё, и лечу над какой-то пустыней. Вдруг, из песка, выпрыгнул огромный, полосатый, рогатый заяц, ударил меня лапой, и стал душить! Как тяжело мне, как страшно, я умираю!
Тишина. Всё ушло. Я сижу среди цветов, напротив меня сидят Фрэнк Синатра, и Мэрилин Монро. Я молчал. Фрэнк и Мэрилин улыбались.
Сашенька, не бойся! Мы немножко другие, но настоящие! сказала Мэрилин. Мы вырвали тебя из страшного сна. Ты мог погибнуть. Сейчас ты и мы, висим высоко над Москвой, на площадке, созданной нашим умственным усилием. Нам это разрешено. Ты не боишься?
Нет, -сказал я. И ничего больше сказать не мог. Я думал, что я умер. И то, что видел, не понимал совершенно. Галлюцинации? Мираж? Игра каких-то неведомых сил природы?
Ты не умер, Саня, -сказал Фрэнк, -Ты симпатичен нам, и мы пришли к тебе на помощь. Ты ведь считаешь меня великим певцом?
Я кивнул. Фрэнк налил мне стакан виски. Я выпил. И стал медленно приходить в себя.
Ты ведь считаешь Мэрилин величайшей актрисой?
Да! Конечно! крикнул я, и посмотрел на Мэрилин.
Мэрилин улыбнулась, и сказала:
Ты умничка, Саша, а мои коллеги из Голливуда- нет. Ты разбираешься в искусстве, а они нет
Мы хотим поговорить с тобой, Саня, -сказал Фрэнк. Вернее, хотим помочь тебе. Ты часто с ужасом думаешь, что твоя страна на краю гибели. И ты прав. Ты думаешь, как спасти её Но понять, что для этого нужно сделать, не можешь Так?
Да не могу! прохрипел я
Мэрилин положила руку Фрэнку на плечо и сказала:
Подожди, Фрэнк, он что-то не может прийти в себя Может быть, он хочет есть. Саша, ты хочешь моё пирожное? Я сама сделала его!
Ну, конечно, Мэрилин! хрипло крикнул я.
Прекрасно, мой дорогой! Съешь-ка вот это! Мэрилин хлопнула в ладоши, и у неё в руках появилось малахитовое блюдо с золотистыми и розовыми пирожными.
Ну как? спросила Мэрилин.
Бесподобно! крикнул я, -Такого на земле быть не может!
Верно, сказала Мэрилин, и печально улыбнувшись, сказала, Там вообще мало хорошего
Давай ещё стакан! сказал Фрэнк, и налил мне виски. Он тебя воодушевит!
Я жадно выпил, и спросил:
Фрэнк, что нужно сделать, чтобы спасти страну?
Нужно экстренно, и совершенно, перенастроить управление страной. Сейчас она в уродливом, противоестественном состоянии Чем-то напоминает феодальный строй Как известно, это устарело
Фрэнк засмеялся, но Мэрилин шлепнула его по коленке, и он перестал смеяться.
Саша, спрашивай! сказала Мэри и сердито посмотрела на Фрэнка.
Фрэнк скажи, Россию будут перенастраивать? спросил я, и съел конфету, которую мне дала Мэрилин.
Нет, не будут
Почему?
Это от меня закрыто. Мы многое знаем, но не всё. Ты не печалься, мир огромен. Есть места, где можно успокоиться.
Мэрилин тяжело вздохнула, и сказала: