Как это произошло, я не знаю, но мы, вдруг очутились на улице Герцена. На крыше консерватории имени Чайковского, в которой я когда-то учился. Я не понимаю, как у меня вернулись способности что-то понимать и двигаться, но они вернулись! Генерал совершенно спокойно посмотрел на меня, и сказал:
Ничего особенного не произошло, Сашенька! Нас хотели убить злые, африканские демоны! А мы удрали! Мы молодцы! Смотри сюда!
Генерал дал мне какое-то зеркальце, и я увидел, как 42 года тому назад, я вхожу в консерваторию, на занятия к своему Учителю. Я увидел его в коридоре, в окружении студентов и концертмейстеров. В класс они почему-то не входили. Увидев меня, Учитель радостно и громко сказал: «А, Сашка! Как мы рады тебя видеть! Зайди-ка в класс, и попляши там! Потопай покрепче!»
Я, потрясённый такой странной встречей, вошёл в класс, и стал там прыгать, преданно глядя на Учителя. Он засмеялся, потом сделал строгое лицо, и сказал: «Всё в порядке! Пол в нормальном состоянии! Он не провалится! Можно начинать занятие!» И вот тут, все они, помирая со смеху, вошли в класс. Я не знал, что в консерватории начинается капитальный ремонт. Здание было признано устаревшим и опасным для использования
Но! Боже мой, как я любил своего Учителя! Если бы он мне сказал: «Сашка, прыгай в окно!», я бы вряд ли прыгнул, но к окну бы подошёл! Обязательно!
Мы с генералом опять летим. Вот дом, в котором когда-то жил Учитель. Знаменитый дом! Вот чёрная, мраморная доска с его именем, званиями, и профилем! Мы остановились. Неожиданно, из-за доски показался Учитель. Он улыбнулся и протянул мне руку. Я схватил её и поцеловал! Учитель страшно покраснел, нахмурился, вырвал руку, потом улыбнулся и исчез за плитой. Я был счастлив! Я видел его! Я поцеловал его руку! Как это приятно! Как это радостно!
Тишина! Мы с генералом сидим в каком-то ресторане, и едим что- то Оказывается это «Арагви», и едим мы суп харчо Официанты ходят мимо нас, явно нас не видя Ну, это нормально Нас увидеть нельзя Генерал вытер губы, и сказал:
Я показал тебе Европу, чтобы ты понял, что для работы она годится Африку показал с той же целью А встреча с Учителем обрадовала тебя В консерватории тебе было очень хорошо И главным образом благодаря ему. Вспомни это время, может быть, напишешь что-нибудь симпатичное А? Как идея?
Из стены выскочила синяя, страшная голова летучей мыши, и крикнула:
Интерес к литературе исчерпан! Пусть пишет! Это бесполезный труд!
И противно улыбнувшись, голова исчезла в стене.
Генерал тихо и устало сказал:
Это её труд бесполезен Мы летаем, едим харчо, и мы счастливы!
Из стены выскочила другая голова, тоже летучей мыши, только красная. Она крикнула:
Ваше счастье самообман! Все вы, ваша кровь и плоть: бензин и масло исторического процесса!
Страшный хохот раздался, и голова исчезла
Генерал сказал:
Это правда! Богатые, бедные, одно и то же Бензин и масло Истории Не завидуй никому, Саша! Все вы одно и то же!
Я словно потерял сознание. Очнулся у себя на кухне. Жена, улыбаясь, наливала мне чай. Так что же это было?!
Всё выяснилось очень просто: через три минуты я сидел за письменным столом, и рука моя, с гелевой ручкой, стремительно летала по белоснежному листу, уверенно направляя меня в потрясающе интересные литературные страны, о существовании которых я, естественно, и понятия не имел!
И ещё! Деталь незабытая! Даже тогда, когда мы с генералом, совершив нечто невероятное, как пули неслись над сияющей огнями ночной Европой, и казалось, весь мир лежал у ног наших, я не подозревал, что главные встречи с чудесным, у нас ещё впереди!
Кизиловое варенье
Наш автобус летит по горной дороге, вниз, к морю и дальше, к какому-то прибрежному городу. Мне пять лет. Мы с мамой уезжаем в Москву. Целый месяц мы отдыхали в горном селе. На прощанье тётя Тамара подарила мне баночку кизилового варенья. Если посмотреть через баночку на солнце, то варенье загорается тёмным рубиновым огнём. Я почему-то думал, что оно волшебное. Приедем в Москву, бабушка положит мне на тарелочку несколько ярких ягод в густом сиропе, я их медленно съем и стану волшебником!
Я мечтаю, прижимая к груди баночку. Автобус наш старый, грязный, обшарпанный, готовый каждую минуту рассыпаться на горку ржавых деталей, страшно сотрясаясь и урча, лихо летит к вокзалу. Каждый поворот угрожает быть последним, кажется, открывающиеся зелёные бездны, с затаённой жадностью ждут нас, нашего падения, -но я спокоен. Меня интересует только варенье. Интересно, сколько в банке ягод? Миллион или штук двадцать? Это важно. А интересно, оно льётся густо или не густо, как кисель? А оно очень кислое, или не очень? Вот если ягодка упадёт на пол, она прожжёт его своей кислотой? Вдруг прожжёт и упадёт на голову Витьке Орешкину, который живёт под нами! Вот будет смеху! От Витькиной головы, наверное, пойдёт дым, приедут пожарные! Об этом удивительном происшествии доложат Никите Сергеевичу Хрущёву! Да что Никита Сергеевич! Страна содрогнётся! Весь мир будет знать, какой я великий волшебник! Ах, как весело, как интересно!