Вика, не разуваясь, прошла за братом на кухню. В распахнутых шкафах было пусто. Опустошенно.
Точно не хочешь чай?
Вике казалось, что он хочет о чем-то поговорить и просто не знает, с чего начать.
Как там Черри?
Вика вздохнула и терпеливо ответила:
Живая.
После похорон она забрала себе мамину собаку, мелкого трясущегося чиха.
Андрей не против?
Он-то счастлив. Он вообще мечтает о доме, полном собак, котов, рыб. Детей.
Опять поругались?
Угу. Не знаю, может, со мной что-то не так? Трясет от одной мысли. Еще собака эта. У нее, похоже, маниакально-депрессивный психоз. В депрессивной стадии она меня преследует, дрожит и требует на ручки даже в душе, а в маниакальной рычит, когда я выковыриваю ее из нашей постели.
Жопа.
Ну. А у тебя как? Не прекращая разговора, Вика прошла в комнату и начала доставать книги с узких полок.
Не знаю, вроде хорошо. Вик вошел следом с чашкой в руках и мялся в дверях.
Вы с Олей что-то решили?
Мама весь последний год терроризировала Вика за то, что он связался с девчонкой, беременной от другого. А с тех пор, как Оля родила девочку с ямочками на щеках и коленках, мама при любом удобном случае напоминала Вику, что он нужен Оле только как отец для Ксюши. И вслух пространно сомневалась, что он годится на эту роль. Вик, как кажется, сомневался тоже, так как жениться не спешил. Вика Олю тоже не слишком любила. Не из-за того, что она заняла в жизни брата столько места, сколько до нее отдавалось только Вике. Нет. Просто было в ней что-то. Щемящий, тревожащий запах. Сладкий и одновременно такой горький, что хотелось бежать прочь и выть, забившись в ближайшую дыру. Запах младенца.
Ничего мы не решили. Вика, что ты делаешь?
Снимаю это дерьмо. Не понятно?
Вика бросила книги и теперь тянула простыню со старого зеркала в тяжелой раме, но край полотна за что-то зацепился. Она дернула раз, другой, привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть, в чем проблема, не увидела и опустилась на табурет.
Забей, ну.
Вик, ты же взрослый человек. Понимаешь, что это все какое-то мракобесие?
Если отцу так проще пусть висит. Оставь.
Да он сюда после похорон даже не приехал ни разу.
Эта квартира осталась маме от бабки. Когда отец закончил учебку и пошел служить на подлодку, мама отказалась уезжать за ним в Североморск. «Какая разница, где сидеть на берегу и ждать? А здесь я хотя бы дома!» Отец прослужил четырнадцать лет. И каждый год все труднее становилось отождествлять большой фотопортрет из маминой спальни, с которого улыбался молодой, подтянутый усач в парадной форме, и этого редкого гостя: все более тучного, все более старого, все более чужого. Только тельняшки не менялись. Огромные, пахнущие тем самым бравым усачом с портрета и чем-то острым, неведомым, как из банки с ракушками. Морем.
Все четырнадцать лет на даче копилось честно добытое барахло, которое отец тащил из Североморска в каждую побывку и отпуск. Пять ящиков из-под снарядов, полных диодов, хренодов, черт знает чего еще.
Пап, давай вынесем это, ей-богу, ну не развернуться! предлагал Вик.
С ума сошел? орал отец. Тут целое состояние!
Ну так давай сдадим! На цветмет.
Ты головой думаешь? Хочешь, чтоб отца посадили? Все, закрыли разговор.
Маме, казалось, было все равно. А Вик и Вика все детство мечтали о том, что однажды они с отцом из этого неведомого соберут пусть не подлодку, хоть завалящий батискаф и отправятся в путешествие вниз по Клязьме. В день ВМФ отец с утра устанавливал над крыльцом андреевский флаг, наряжался в парадную форму и обещал, что чуть попозже, вот буквально через часик, пойдем посмотрим, что там в ящиках. И начинал пить. К обеду, когда флаг в глазах у него уже троился, отец разрешал Вику и Вике поиграть с кортиком, на этом мама выходила из себя, веселью приходил конец, а подводная лодка засыпала в своих ящиках еще на год.
Слушай, я тут кое-что нашел. Ага, вот оно. Вика внутренне подобралась. Я не знаю, правильно ли я понял, что это, но
Вик достал откуда-то коробку, явно припрятанную им, чтобы не попалась на глаза в первый же момент. «Готовился», подумала Вика. Дело швах. Коробка была размером с книгу, старая, из плотного картона, вытертого на сгибах. В таких хранили бумаги, документы или фотографии.
Вик, перестань, у тебя такое лицо, что меня сейчас инфаркт хватит.
Прости. В общем, я подумал