Чё молчишь? Бенито скрестил руки на груди. Это для тебя новость?
Я знаю, где моё место, тихо, но уверенно ответил я. Оно в олимпийской спортивной школе, а ваше в этом гнилом приюте.
Я проговорил эти слова, и у меня похолодела спина: я понял, что агрессивные сироты вряд ли придут в восторг от услышанного. Но остановиться уже не мог меня неудержимо несло в пропасть.
Ты мерзкая тварь! Бенито хотел ударить меня, но я чудом увернулся. Грязная шлюха!
Тут же на меня навались несколько человек, схватили за руки, дали под дых и поволокли в туалет. Сопротивляться было бесполезно, как и вынимать вилку. Я ждал удобного момента, терпеливо снося оскорбления и побои. Меня подтащили к самому грязному унитазу и поставили перед ним на колени.
Вот здесь твоё место! властно произнёс Бенито, схватив меня за волосы. Если для тебя тут слишком грязно, вымой языком.
В следующую секунду моё лицо угрожающе приблизилось к унитазу. Я упёрся руками в обод, а другой нащупал в носке спасительный изгиб вилки, подцепил его средним пальцем и подтянул в ладонь. В это время я героически сопротивлялся Бенито, который уже двумя руками давил мне на шею и затылок, чтобы макнуть в нечистоты. Для этого он подошёл слишком близко: его колено упиралось в моё плечо. Мне хватило короткого замаха, чтобы ударить вилкой обидчика по ноге. Я немного не рассчитал, потому что зубцы угодили прямо в кость и скользнули по ней, распоров кожу. Однако и этого хватило, чтобы Бенито взвыл, как пожарная сирена, и отпустил меня. Я рванулся вбок, вторым ударом раскровил кому-то руку, вскочил на ноги и огляделся. Всего в туалете было восемь человек. Если учесть, что двоих я лишил стопроцентной боеспособности и они теперь равнялись половине здорового бойца, то, в общей сложности, семь. Одним прыжком я отскочил к стене и через секунду понял, что совершил глупость, потому что она находилась напротив двери, и теперь прокладывать дорогу к отступлению мне придётся через разъярённых сирот.
Оставьте меня в покое! крикнул я, надеясь, что этим можно положить конец инциденту. Но Бенито жаждал отмщения, он задался целью унизить меня и отступать не собирался.
На меня накинулись сразу все. Я, выставив вперёд своё оружие (надо сказать, уже несколько погнувшееся), бестолково махал им, пытаясь нанести травму любому, кто приблизится. Пока меня не обезоружили, я успел довольно сильно исцарапать руки нескольким нападавшим, а одному на лбу оставить три кровоточащие борозды. Но через секунду после того, как у меня выхватили из руки вилку, на меня посыпались тумаки. Я отбивался, кусался, царапался, пинался в общем, старался не оставаться в долгу. Меня захлестнула такая ярость, что я мог бы задушить кого угодно, доберись мои пальцы до горла. В принципе, каждому моему обидчику досталось от меня несильно, но если суммировать нанесённые мной повреждения, то мой коэффициент полезного действия в драке был намного выше, чем у каждого, на меня нападавшего. Боль от ударов, отчаяние и обида распаляли меня всё сильнее. Я уже не думал сбегать, я бил, вымещая на сиротах всю накопившуюся за полгода злость.
В самый разгар боя в туалете появилась синьора Чинта.
Что здесь происходит?! взвизгнула она.
Кое-кто из мальчиков сообразил, что сейчас произойдёт административное вмешательство, и пулей вылетел из комнаты. Нас осталось трое: я, Бенито и Мильтон ещё один забияка с азиатскими чертами лица. С Бенито мы сцепились не на шутку, стараясь свалить друг друга на пол. Мильтон сначала пытался помочь своему корешу, но потом получил от него же по носу. Не специально, конечно, но зато это охладило пыл азиата.
Немедленно прекратите! синьора Чинта, как и подобает педагогу, заговорила ледяным тоном. Франческо! Бенито! Мильтон!
Мы, наконец, отпустили друг друга. Мильтон хотел было дать дёру, но понял, что слишком поздно, опустил голову и набычился.
В чём дело, Бенито? старшая воспитатель осторожно, словно боясь причинить боль, дотронулась до плеча моего обидчика.
У него был нож! всхлипнул тот, демонстрируя кровавое пятно на штанине.
Все трое быстро к врачу! приказала синьора Чинта.
Мы поплелись в медицинский кабинет, переглядываясь исподлобья. В какой-то момент между нами возникло даже некоторое подобие единения странное чувство, превратившее нас из заклятых врагов в братьев по оружию, потому что сейчас мы оказались на одной стороне и против общего врага администрации приюта. Я чувствовал себя дико уставшим. У меня болело всё тело, а кровь из разбитых губ и носа подсыхала, неприятно стягивая кожу.