Наказали меня на четыре часа, так что дальность моего побега напрямую зависела от скорости нахождения выхода. Глаза мои довольно быстро привыкли к темноте, и я, ударяясь коленями о вентили и всякие распорки, шёл и шёл вдоль трубы, пока не увидел слабую полоску света. Расчёт оказался верным: я набрёл на то окно и выбрался наружу. Воспитанники, занятые работами на приютском огороде, сейчас находились по другую сторону здания, так что меня никто не заметил. Я прокрался вдоль хоздвора и стремглав понёсся к автостраде. Перебравшись на другую сторону, чтобы меня не заметили, я по кювету направился в сторону города. Поскольку родители Джанфранко неоднократно забирали меня на машине, я помнил дорогу. Я не шёл, я бежал. У меня сбивалось дыхание, я останавливался на пару минут, чтобы перевести дух, и снова припускал. Я боялся, что директор раньше времени обнаружит мой побег и догонит меня на машине. Мне необходимо было добраться до города, пока меня не хватились. И я бежал без устали.
Уже начало темнеть, когда я достиг первых домов. Я сразу юркнул во дворы и старался передвигаться по ним, опасаясь выходить на освещённые улицы. То и дело слышались полицейские сирены. Мне казалось, что все силы столичной полиции были брошены на мою поимку, поэтому всякий раз затаивался в подворотнях, если слышал приближение полицейской машины. Однако каким бы я ни был спортивным парнем, такой длины переход меня дико утомил. Я буквально валился с ног от усталости и голода, поэтому нашёл себе убежище на ветвях раскидистого дерева и там уснул. Как я не свалился оттуда известно одному богу. Правда, и проспал я там недолго: под утро поднялся ветер, и меня начал бить озноб. Я спустился и снова двинулся в путь. Город ещё только просыпался, а я уже вовсю шагал по его улицам голодный, продрогший, но не сломленный.
Кстати, куда идти, я не знал. Я думал, что смогу отыскать тётин дом, но, ни разу не бывав в большом городе без машины, я понял, что затея архинеудачная. Решив наведаться к Джанлуке, я спросил дорогу у какого-то булочника, назвав ему адрес. Ответ меня поразил: оказалось, что тот район, где жил футболист, находится на другом конце Рима и добраться туда можно, если сначала ехать на метро, потом на автобусе, а потом, сказал булочник, и вообще полдня пешком шагать. Пеший переход меня не пугал, а вот как ездить на метро, я не знал. Я вообще слабо представлял себе, что это такое, поэтому визит к Менотти пришлось отменить.
Потеряв конечную цель побега, я бесцельно бродил по городу, мучимый приступами голода. Но даже если бы в тот момент мне предложили отменный обед в ресторане и в нагрузку к нему возвращение в приют, я бы выбрал голод. Ни за какие блюда мира я не согласился бы вернуться в место, где меня лишили самого дорого маминой фотографии.
От голодной смерти спас меня приятного вида джентльмен, который обедал за столиком уличного кафе. Он, видимо, поймал мой взгляд, устремлённый в его тарелку, и пригласил к себе за столик. Он плохо говорил по-итальянски, но оказался понимающим и щедрым. Заказав мне пасты и кока-колы, он с благоговейной улыбкой дождался, пока я это съем, а потом спросил, куда я держу путь. Мне показалось, что ему можно довериться, но я не спешил раскрывать все карты и соврал, что потерялся. Если бы он начал звать полицию или предпринял бы ещё какие-то меры к моему спасению, я бы дал дёру. Теперь я поел и ощущал прилив сил. Однако джентльмен предложил другой вариант: он спросил мой адрес и вызвался меня туда сопроводить. Я, окрылённый внезапной возможностью добраться до дома Менотти, назвал своему новому знакомому адрес футболиста.
Отлично! воскликнул тот. Садись быстрее в машину и поехаем!
Авто у него было роскошное. Не такой джип, конечно, как у Джанлуки, но какой-то безумно дорогой «Мерседес». По дороге у нас завязалась беседа. Моего спасителя звали Отто Рихсдебург. Фамилию я, естественно, сразу не запомнил, её я узнал потом и выучил на всю жизнь, но имя Отто мне понравилось: короткое и лёгкое в произношении.
По пути он сказал, что у него сейчас кончится бензин, а льготную карточку заправки он оставил дома, и теперь придётся заезжать за ней. Причём для меня он разыграл целый спектакль: ругался на немецком языке, бил руками по рулю, тяжело вздыхал. А я был так близок к своей мечте, так сильно предвкушал встречу с Джанлукой, что был готов на всё, лишь бы приблизить момент приезда к нему. Мы въехали во двор старого здания, Отто оставил меня в машине, а сам вошёл в парадную. Я с любопытством разглядывал салон «Мерседеса», и интуиция моя, убаюканная сытным обедом, мягким креслом и ожиданием скорой встречи с Джанлукой, внаглую промолчала, хотя доселе не подводила ни разу. Да и свобода, смешанная с радостью от удачного побега, опьянила меня. В общем, как появился Отто, я не заметил. Только дверца с моей стороны внезапно открылась, кто-то схватил меня одной рукой за шею, а второй прижал к моему лицу мокрую тряпку. Резкий сладковатый запах ударил мне в нос, в голове зашумело, я дёрнулся, но силы быстро покинули меня. Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание, было расплывающееся на фоне старинного фасада лицо Отто.