Ноги карлика тряслись. На пределе сил он дошел и поставил свою ношу, тяжело и шумно
дыша. Барон вертел в руках саблю.
Пожалуй, она мне больше не нужна. Повесь ее на место, Ганс.
Хо хорошо хозяин, отозвался карлик. Он обреченно поднял сундук, шагнул раз, другой и упал. Сундук придавил его.
Барон встал над карликом, довольный, словно кот, наевшийся сметаны.
Ладно, отдохни, бедняга Ганс, произнес он, а когда отдохнешь, отнеси еду нашему гостю. Ты ведь не забыл, что завтра полнолуние, Ганс?
Нет, хозяин, с трудом ответил карлик, будучи не в силах даже пошевелиться.
Вот и славно, барон повесил саблю на стену и вернулся к еде.
Вскоре карлик выполз из-под сундука. Ему еще предстояло опять поставить сундук в угол и убрать со стола. Покончив с этим, он понес миску с едой в подвал. Там, в темноте, за решеткой сидел юноша. Карлик просунул ему миску между прутьев.
Что со мной будет? спросил пленник. Но карлик отвернулся и молча ушел.
Что со мной будет? повторил вопрос юноша, когда следующей ночью Ганс повел его, скованного цепями, через лес. Карлик молчал. "Об этом ты вскоре узнаешь, думал карлик, узнаешь и почувствуешь. Это называют страхом, страданием и смертью".
Кто ты? настойчиво спрашивал пленник. "Кто я? думал Ганс, я похож на тебя. Я раб, пленник, жертва. Но сейчас жертва ты, а я твой палач. Ты увидишь ад, а я отведу тебя туда.
Медленно брели они в темноте. Луна поднималась над верхушками деревьев. Мертвую тишину изредка нарушали только одинокий волчий вой или хлопанье крыльев нетопыря, пролетавшего неподалеку. Наконец они остановились на небольшой поляне.
Где мы? спросил юноша, уже не надеясь на ответ. "Алтарь Дракона и ворота в ад так мы называем это место", думал карлик, но не говорил ни слова.
Посреди поляны стоял широкий деревянный помост в полтора человеческих роста. Ганс сколачивал его из досок перед каждым полнолунием. По углам помоста он вбивал четыре железных штыря с огромными цепями, на концах которых были такие же штыри. Сейчас цепи свободно свисали, и Ганс должен был приковать ими руки и ноги жертвы.
Карлик прижал пленника к доскам, взял лежавший рядом молот и принялся за работу. Раз! Два! раздались гулкие удары карлик забивал штыри. Три! Четыре! Прижатые цепями, руки юноши безвольно повисли. Он посмотрел на Ганса тяжелым, мутным взглядом, полным такой знакомой карлику тоски и боли.
Отпусти меня, прошептал юноша.
Рука карлика, сжимавшая молот, задрожала. Он не мог нанести следующий удар. "Что это?" взволновался Ганс. Столько раз он уже проделывал все это; неужели его сердце не совсем еще зачерствело? Карлик смотрел на человека, которого он привел на смерть. Юноша был красив, у него было прекрасно сложенное тело. И душа его была прекрасна и чиста Ганс в этом не сомневался, ведь Шварцкопф старался брать именно таких.
Когда-то давно, в самом начале темной вечности (хотя, как у вечности могло быть начало карлик сам этого уже не понимал) барон рассказал ему о силе.
Силу я получаю, принося жертву на Алтарь Дракона каждое полнолуние, ровно в полночь говорил барон, Драгоценная сила, дающая власть! Чем чище душа принесенного в жертву, тем больше силы дается мне. Это может быть юноша, лучше девушка, а лучше всего чистая невинная душа ребёнка. Но только не младенца! Когда я вижу дитя, лежащее в люльке, я не могу знать, кем оно станет праведником или бандитом. Нет, мне нужен ребёнок настолько взрослый, чтоб можно было понять наверняка его сердце останется чистым несмотря на все соблазны и грязь этого мира. Погубить такую душу для меня особенное блаженство, и от этого я получаю огромное количество силы! Вот только трудно сейчас найти подобную жертву. Почти у всех людей души с какими-то червоточинами. Либо вовсе грязные. А от грязных мало проку. Вот от твоей, Ганс, вообще бы не было никакого.
Вы зверь, сказал тогда ему карлик и услышал в ответ жуткий, леденящий кровь смех.
Да, Ганс, смеясь, говорил барон, я зверь. А ты, Ганс, ты мой зверёныш.
Карлик всегда выполнял волю хозяина, всегда в своей вечности, и сейчас он должен был закончить начатое, но не мог. Забытое уже давно чувство жалости к другому , как иголка, больно кольнуло его в сердце, и этой боли он не хотел. Карлик рассвирепел. Он не может закончить работу?! Так он знает, что надо делать! "Ты так прекрасен, со злостью подумал карлик, а я урод. Я ненавижу твою красоту. Ты имеешь всё, чего нет у меня и потому ты должен умереть! Вот так!" И он крепко сжал молот. Пять! Шесть! Семь! Восемь! раздавались яростные удары. Вот и всё, руки и ноги пленника прикованы, теперь осталось только дождаться хозяина.