Таким образом, выполняя заказ, мы одновременно и работали, и играли, как будто так. Успех или неудача у нас зависели от того, насколько удачно получится сочетать разноцветную бумагу, а для этого требовалось шевелить мозгами. В отношении себя могу сказать, что умишко у меня был. В годы ученичества меня очень редко били за то, что я не мог что-то освоить по работе, а били из-за того, что я из-за большого ума зубоскалил и не слушался. Ум мой мог бы вообще не проявиться, пойди я учиться на кузнеца или пильщика, там ведь всегда одинаково бьешь по железу или тянешь пилу, никакого разнообразия. К счастью, я учился на клеильщика. Освоив азы техники, я начал сам придумывать, как сделать так, чтобы получалось как по-настоящему. Иногда я переводил массу времени и материала и все не мог сделать что задумано, но это лишь заставляло меня еще напряженней думать, пробовать, чтобы обязательно достичь результата. Это воистину было хорошей привычкой. Иметь мозги и знать, как их использовать, за это я должен благодарить три года учебы, за эти три года я выработал привычку действовать с умом. По правде говоря, за всю жизнь мне не довелось вершить великих дел, однако в любой работе, подвластной обычному человеку, я в основном мог разобраться с первого взгляда. Я умею класть стены, рубить деревья, чинить часы, определять, настоящий ли мех, выбирать день для свадьбы, владею секретами профессиональных словечек по всем ремеслам Всему этому я не учился, достаточно было лишь взглянуть и моя рука пробовала повторить. У меня была привычка усердно трудиться и учиться разным ремеслам. Привычка эта была взращена тремя годами ученичества в мастерской по изготовлению похоронной бутафории. Я, стоящий на пороге голодной смерти, только сейчас понял, что если бы на несколько лет дольше проучился в школе и грыз бы корешки книг, как сюцаи[6] или выпускники университетов, то всю жизнь провел бы как в тумане и ни в чем не разбирался бы! Ремесло клеильщика не принесло мне чиновничьей должности или богатства, однако оно придало смысл моей жизни. Пусть жил бедно, зато с интересом, по-человечески.
Мне было двадцать с небольшим, а я превратился в важного человека для своих друзей и близких. Дело не в том, что у меня были деньги или положение, а в том, что дела я вел тщательно и не боялся трудностей. С того момента, как закончил учебу, я каждый день бывал в чайных, ожидая просьб о помощи со стороны коллег. На улицах я стал известен как человек молодой, ловкий и почитающий приличия. Появлялся заказчик, я шел работать, но если заказчиков не было, то я все равно не бездельничал: друзья и близкие поручали мне множество дел. Дошло до того, что, едва женившись, я стал свахой[7].
Помогать людям это ведь все равно что развлечение. Мне нужны были развлечения. Почему? Выше я уже говорил, что в нашей профессии было два типа работ: клейка похоронных принадлежностей и наклейка обоев. Изготовление предметов для погребального сожжения было делом интересным и чистым, а вот с обоями все обстояло не так. Чтобы оклеить потолок, сначала, разумеется, нужно было содрать старую бумагу. Это было тяжким занятием, тому, кто этого никогда не делал, никогда бы в голову не пришло, что на потолке может быть столько пыли, она откладывается день за днем, месяц за месяцем. Как никакая другая, эта пыль сухая, тонкая, забивающая нос, ободрав потолки в трех комнатах, я превращался в пыльного черта. Когда же, связав на потолке основу из стеблей гаоляна, клеишь новые обои, то свежая серебристая краска на лицевой стороне воняет и щекочет нос. Пыль и запах краски могут вызвать чахотку, сейчас это называют туберкулезом. Такую работу я не любил. Однако когда ты на улице ждешь заказа и приходит клиент, то отказываться нельзя, какая есть работа, такую и надо делать. Приняв такой заказ, я обычно работал внизу нарезал обои, подавал их, месил клей, лишь бы не «вступать в схватку» с потолком, тогда не нужно было задирать голову, да и пыли доставалось меньше. И все равно я весь пропитывался пылью, а нос мой становился подобен дымовой трубе. Отработав так несколько дней, хотелось заняться чем-нибудь другим, душа просила разнообразия. Поэтому, когда друзья и родные обращались за помощью, я с радостью откликался.
Опять же, что изготовление предметов для сжигания, что оклейка потолков оба вида работ были связаны со свадьбами или похоронами. Когда знакомые делали мне заказ, то часто заодно просили договориться еще о чем-нибудь, например о сооружении навеса для свадьбы или похорон, распоряжении церемонией, найме повара, аренде лошадей и телег и так далее. Этими делами я постепенно увлекся, разобрался во всяких тонкостях, помогал друзьям устроить дело и красиво, и экономно, никогда по бездарности не вводил их в лишние расходы. Занимаясь такими делами, я приобрел немало опыта, стал разбираться в людях и мало-помалу превратился в сведущего человека, хотя мне еще не исполнилось тридцати.