Тихо! шикаю на Руана, а затем мы оба замираем, не издавая ни единого звука. -Слышишь?
Кабан какой-то несется, пожимает он плечами.
Слишком громко, хмурюсь, отслеживая тональность приближающихся странных звуков.
А затем мы оба практически взлетаем на деревья, наблюдая с высоты и вглядываясь в темноту леса.
Не животное, качает головой Руан, но это я и без него понял.
Слишком уж громко дышит и ступает по лесной земле это существо. Громкий хруст веток, усиливающийся с каждой секундой, какие-то то ли всхлипы, то ли удушающие хрипы, все это не вписывалось в какофонию ночной лесной жизни. Чувствую гнев от невозможности, как Руан или любой другой полноценный оборотень, повести носом по воздуху и отследить, откуда и кто движется с севера. Но сейчас я вынужден полагаться только на слух и зрение, что тоже немало, вынужден все же признать.
Когда на поляну выскакивает миниатюрная девица, испуганно и нервно оглядываясь по сторонам, меня прошибает током, оттенком мужского голода. Да, будь у меня такая невеста, а не то недоразумение, что покорно ждет моего прибытия в доме альфы, я бы, может, и согласился на договорной брак. С удовольствием окидываю ладную фигурку и еле слышно цокаю, желая ощутить, как же девчонка пахнет. Вот только волк внутри лишь разочарованно воет, испытывая почему-то взбудораженность и нервозность. Списав это на предстоящую охоту за головами, спружиниваю следом за другом на лесную подстилку.
С тобой все хорошо? Не бойся, мы тебя не обидим, говорит он испуганной девчонке, что прижимает к себе рюкзак.
В-вы к-кто такие? почему-то ее дрожащий голос действует на нервы.
Она смотрит на нас оленьими невинными глазами, мнет ткань своей кофты. Зверя бесит неуверенность. Это признак слабости.
Мы из дружественной стаи, поднимает даже руки Руан, и перед кем тут выделывается, спрашивается, тебе стоит вернуться домой. Аруанские леса небезопасны по ночам.
Пф, вдруг фыркает она, разрушая образ пугливой плаксивой девки, от чего у меня даже брови съезжают вверх. Я здесь выросла, все знаю, как свои пять пальцев. А вот вам бы стоило поостеречься. Мой отецкхмприсматривает за этим лесом, так что, если со мной что случится
Еще и угрожает эта сикильдявка, надо же. Вздыхаю. Дочь егеря, а претензий, как у принцессы, не меньше. Почему-то испытываю раздражение от присутствия этой бестолковой белоручки, которая может сорвать нам все планы.
Чего возишься с ней? холодно осаждаю Руана, который распелся тут соловьем. У нас дело.
Да ладно тебе, Сверр, девочке бы помочь, улыбается незнакомке, которая вызывает у меня приступ злости своим появлением.
Перевожу на нее равнодушный взгляд и пригвождаю им к месту. Пусть знает свое место.
Иди домой! отдаю приказ, не время сейчас развлекаться и играть в благородных рыцарей.
Да и наверняка она из клана Альтаира. И этот факт еще больше подливает масла в огонь моей ярости.
А ты кто такой, чтобы мне указывать? фыркает эта смертница, посмевшая мне, будущему вожаку Южного Удела, перечить.
Подхожу плавной походкой ближе, нависаю над ней на добрых полторы головы и стискиваю челюсть. Обычно мой хмурый вид приводит соклановцев, будь то мужчины или женщины, в состояние испуга, а этой хоть бы хны. Только с вызовом вздергивает подбородок. От чего зверь внутри меня щерится, воспринимая это, как признак вызова. Еле успокаиваю его, все же негоже мужчине драться с самкой.
А тебя не учили дома, что перечить старшим нельзя? прищуриваюсь, давая ей навскидку лет двадцать, не больше. Особенно, если это мужчина.
Она сглатывает и делает шаг назад, а затем топает ногой и делает резкий шаг вперед, соприкасаясь телом с моей грудью.
Эм, Сверр, успокойся, она же человек, растерянный голос Руана доносится до меня приглушенно.
Но когда смысл его слов доходит до меня, то губы искривляет презрительная усмешка. Всего лишь человечка, а гонору-то.
Избавься от нее, холодно кидаю другу и исчезаю в темноте тропы.
Нет больше времени на смертных, нужно заняться делом.
***
Данута
Достаю из шкафа специальный спрей, который скроет мой запах. Надеюсь, на первое время это собьет со следа отца и Валира, которые обязательно отправятся за мной по следу. Как только часы пробивают полночь, я накидываю лямки рюкзака на спину, внутрь которого поместились мои немногочисленные пожитки, которые, как мне кажется, могут мне пригодиться в пути, и подхожу к окну.