Он меня разочаровал, такого его я любить не в силах, и такой он мне не нужен вот и все. Я любила другого человека, и любила за его достоинства. Разумеется, у него были недостатки, куча всяких недостатков. Я же не наивная дурочка и не слепая идеалистка. Но на эти недостатки можно было смело закрыть глаза достоинства и прекрасные свойства его натуры перекрывали все остальное.
Вот и вопрос для чего нужно идти на компромисс? Во имя чего простить и забыть? Чтобы сохранить статус? Чтобы были спокойны родные и близкие? Или для того, чтобы не провести старость в бедности и одиночестве?
На статус мне категорически наплевать. Родные и близкие со временем успокоятся и заживут своей жизнью. У Анюты, в конце концов, своя семья и свои хлопоты, и скоро хлопот прибавится.
Одиночества я не боюсь. Если признаться, одиночество я всегда любила и нахожу в нем много положительного. У меня есть родня, дочь, приятельницы. А бедность? Много мне не надо. Я не тряпичница. Две шубы мне до смерти не сносить. Квартира у меня есть моя собственная, записанная на мое имя. Без машины я вполне обойдусь. Я и за рулем-то всего пару лет. Могу подрабатывать. Не по специальности, конечно, как специалист я давно ничего не стою. Могу стать гувернанткой, к примеру. Или продавцом в книжном магазине. Могу вязать шерстяные носки и рукавицы и продавать у метро вместе с квашеной капустой. Она у меня отлично получается хрусткая и сочная. А что? У нашего метро торгуют вполне приличные тетки. Одна учительница, бывшая, естественно.
Пенсия не за горами, опять же. Проживу. С голоду не помру точно. Перспективка невеселая, но и не смертельная. Или мне так кажется?
Я изложила свои соображения маме. Та долго молчала, а потом с тяжелым вздохом сказала, что она и не предполагала, что я такая клиническая идиотка. И бросила трубку.
Вот мне интересно, в чем заключается мой клинический идиотизм? В том, что я не готова жить с человеком, которому перестала доверять? Я не вижу в этом ничего удивительного и выходящего за рамки разумного.
Я спросила у мамы, простила бы она отца. Мама безапелляционно, ни минуты не думая, ответила:
А ты сомневаешься? Ради детей, ради общественного мнения, ради себя. И еще я не хотела в сквере гулять одна и обедать одна не хотела. И телевизор в одиночестве смотреть тоже. Я бы простила. Да вот папа умер. А что такое вдовство Не дай тебе бог! Простила бы, не сомневайся!
И это при том, что моя мама всегда прекрасно зарабатывала, крепко стояла на ногах и всегда бы прокормила и детей, и себя. И у нее были и есть близкие подруги.
Напоследок мама мне посоветовала не останавливаться на квашеной капусте.
Можешь еще печь пироги. Они у тебя неплохо получаются. У метро знаешь как пойдут? С капустой по двадцать, с повидлом по пятнадцать. Ставь тесто! бросила она. Только муку покупай просроченную. Так рентабельней.
Откуда такие познания? Даже интересно.
* * *Он позвонил в одиннадцать вечера, я уже засыпала. Его свитер лежал у меня под боком. Услышав его голос, резко села на постели. Сердце билось так, что перехватило дыхание.
Спишь? спросил он.
Я не ответила, боялась, что выдаст срывающийся голос.
Прости, продолжил он.
Захотелось пошутить, что на это он точно может рассчитывать на прощение за то, что разбудил, но я вовремя сдержалась. Какие шутки и какое кокетство?
Что-то случилось? хрипло спросила я.
Он, помолчав, ответил:
Да. А ты не заметила?
Остроумно, отозвалась я. А что дальше?
Мне без тебя очень трудно. И плохо. И еще я очень по тебе скучаю.
Я перевела дух. Так. Надо быть последовательной.
Во-первых, начала я, мы договаривались, что в ближайшее время говорить на эту тему не будем. И ты мне это обещал. Во-вторых, трудно и плохо сейчас всем. Не тебе одному. Но вместе было бы еще труднее и хуже. А насчет «скучаю», я постаралась усмехнуться, это вообще не совсем то, что меня интересует. Это твои личные проблемы. Ты их создал, и ты с ними пытайся справиться. Я же тебе не жалуюсь на свой весьма разнообразный и широкий спектр чувств, ощущений и обид.
Умница ты, теперь усмехнулся он. Все сразу и по местам. Ловко. И я подлец, виновник и слабак. И ты героиня, полная достоинства. Все правильно, все так и есть на самом деле. И слово я свое не держу. Звоню вот, скулю, напрашиваюсь.
Послушай! перебила я. Все имеют право на слабость. Я тебя не упрекаю. Просто я не хочу слушать про «плохо» и про «скучаю». Как-то это все смешно выглядит. Тебе не кажется?