Не было народа, который работал бы упорнее нас илибыл бы изобретательнее, чем мы, и в конце концов мы превратили наш мир в цветущий сад. Города, сады – все, что бы мы ни делали своими руками, – каждая постройка и каждая вещь – все это было настоящими произведениями искусства. Мы существовали ради своего искусства и своего мастерства. Потом нашим миром завладели кароны. Мы продолжали трудиться, но уже как их рабы. Нам так и не удалось сбросить иго поработителей на Аркане. Свободу обрели только те из нас, кто попал на Сантенар. Здесь наш народ возродился. Мы возвели по всему Сантенару свои прекрасные города, и никогда еще наши творения не были восхитительнее... Но судьбой нам уготованы вечные муки. Кароны вновь предали нас! Все, что мы создали своими руками, было разрушено. Теперь мы живем в прошлом и ради прошлого и больше не вмешиваемся в дела Сантенара”. Вот такая печальная участь ждала аркимов и в их собственном мире, и здесь, – добавила Карана. – Они полагают, что больше не хозяева своей судьбы.
– Я тоже, – сказала Магрета, подливая себе вина, но сразу же переменила тему: – Кстати, насчет того, что сегодня произошло, – начала она мягко. – Я хочу, чтобы ты контролировала свои действия и держала себя в руках. У тебя замечательный дар, но им надо научиться пользоваться.
– Мне страшно, – отозвалась Карана. – Я все время думаю, знает ли кто-то, кроме тебя, что я чувствительница? – Сама-то она была уверена, что об этом известно по крайней мере еще одному человеку, летописцу Лиану. А скольким он уже успел о ней рассказать?
– Скорее всего, больше никто. Я просто умею распознавать людей с твоими способностями.
Карана внезапно выпрямилась и взяла Магрету за руку.
– А как ты это делаешь? Может, ты тоже чувствительница? – Карана еще не встречала людей, похожих на себя, и перспектива увидеть себе подобного, пусть даже в лице Магреты, очень ее обрадовала.
Магрета засмеялась:
– Да нет. Я, скорее, вообще бесчувственная. – Она на мгновение замолчала, поразившись собственной попытке пошутить. Допив вино, она встала, чтобы вновь наполнить кружку, не замечая тонкой кроваво-красной струйки, стекавшей у нее по подбородку.
– Ты рассказывала мне о себе, – напомнила ей Карана.
– Мои родители умерли, когда я только родилась, и я даже не знаю, как их звали. Знаю только, что я никому не была нужна.
Она снова замолчала, пошатнулась и уронила мех с вином, которое выплеснулось пурпурной струей в свете костра и зашипело, попав на раскаленные камни. Магрета бессмысленно рассмеялась и, споткнувшись о полено, упала на землю, так что Каране пришлось помочь ей подняться на ноги. Вино ударило Магрете в голову. Уже не контролируя себя, она обняла Карану и расплакалась.
– Ты просто не можешь себе представить, как мне хочется узнать, кто я такая и откуда! Я знаю только, что, когда родители умерли, я никому не была нужна и меня взяла к себе Феламора...
Карана оцепенела от ужаса.
А Магрета, будучи не в состоянии понять, что проговорилась, продолжала:
– Я ведь даже не из ее народа... Но, кроме нее, никто не хотел обо мне позаботиться... Она воспитала меня и дала мне такое образование, каким мало кто может похвастаться... Но я так и не полюбила ее. Она жестокая, властная и суровая! Никому не пожелаешь госпожи, похожей на Феламору! Ей ничем не угодить!.. Но я стараюсь!.. Ведь я должна отплатить ей за то, что она для меня сделала!
Карану так потрясло пьяное признание Магреты, что она не стала ее больше слушать. Так значит, Фечанда на самом деле Феламора, загадочная предводительница феллемов! О ней говорилось во всех сказаниях, но вот уже много сотен лет никто ее не видел.
Очень скоро Магрета осела на землю, закрыла глаза и погрузилась в сон. Карана накрыла ее одеялом и залезла в спальный мешок, хотя сон к ней не шел.