Но ведь с этим надо что-то делать! не унимался Павел. Если бы большевики в начале века сидели сложа руки, никакой революции не было бы!
Ты что, предлагаешь организовать новую революцию? рассмеялся Игорь.
Но Павел был предельно серьёзен:
А почему нет?
Интересно, за что будем бороться? Партия большевиков уже у власти продолжал хохмить Игорь.
Партия сейчас уже не та, возразил оппонент, люди вступают в партию, просто, чтобы делать карьеру, получать разные мелкие подачки Партия стала заповедником конформистов. Вот в комсомоле много нормальных неравнодушных людей. Хорошо было бы собрать их вместе! Слушай, а давай создадим дискуссионный клуб! Будем встречаться, спорить, обсуждать проблемы, анализировать современную ситуацию.
И что изменится от того, что мы потреплем языками? Игорь по-прежнему был настроен саркастически.
Но надо же с чего-то начинать! Давай хотя бы попробуем! почти обиделся на него Павел, и друг, подумав, согласился:
Ладно, давай попробуем!
Заседание комитета комсомола началось как всегда в четыре.
Председательствовал освобождённый секретарь Миша Рогов. Миша закончил институт лет пять назад, носил в кармане партийный билет, но из комсомольского возраста ещё не вышел и потому имел полное право возглавлять комсомольскую организацию.
Члены комитета сидели вокруг большого прямоугольного стола в специальной комнате для заседаний, примыкавшей к кабинету Рогова, какому там кабинету маленькой комнатке три на четыре с одним письменным столом, парой стульев и креслом для посетителей. «Каморка папы Карла» шутя называли студенты кабинет Рогова, имея в виду не только героя известной сказки Алексея Толстого, но и основателя научного коммунизма Карла Маркса, портрет которого был единственным украшением комнатки.
В отличие от каморки председателя комната для заседаний была достаточно просторной. Помимо стола, вокруг которого сейчас сидели комитетчики, здесь громоздилось несколько шкафов с собранием сочинений Ленина, юбилейными альбомами, кубками и призами. Под стеклом рядом с бюстом вождя мирового пролетариата хранилось знамя комсомольской организации. На стенах между шкафами висели стенды с орденами и историей ВЛКСМ. В углу на маленьком столике красовалась гордость комитета электрическая пишущая машинка «Оптима 202».
Заседание проходило чётко по повестке: итоги уборки картофеля, подготовка к смотру первокурсников, празднование очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции. Комитетчики отчитывались, слушали своих товарищей, задавали вопросы, голосовали. Маша Савельева, тихая худенькая девушка в больших очках, как всегда, вела протокол.
Самое обычное рутинное заседание. Оно ничем не запомнилось бы, как не запомнились десятки других заседаний, проходивших по два-три раза в месяц, если бы не последний вопрос повестки дня «Разное».
Мы с Игорем предлагаем открыть в нашем институте дискуссионный клуб с условным названием «Ленинская чистка», когда дошли до «Разного», начал делиться своей идеей Павел, все мы знаем, что в последнее время в нашей жизни распространилось много негативных явлений: потребительство, бюрократизм, аморальное поведение. Мы привыкли называть эти явления «пережитками капитализма», но ведь с момента революции прошло уже больше шестидесяти лет, а эти явления не только не исчезают, но и разрастаются. В чём причина? Наша гипотеза состоит в том, что мы подзабыли некоторые основополагающие марксистско-ленинские идеи. Нужно вернуться к прочтению классиков, сопоставить их теоретические положения с практикой наших дней и понять, что мы делаем не так, чтобы очиститься от ошибок, которые мешают нам двигаться вперёд.
Выступление Павла произвело на членов комитета неприятное впечатление. В комнате повисла тишина. Комитетчики не знали, как отнестись к этой затее. Никого из них не волновали проблемы марксистско-ленинской теории, а уж тем более в применении к реальной жизни. Теория сама по себе, а жизнь сама по себе это было для юных карьеристов совершенно очевидно, хотя они никогда не произнесли бы такую ересь вслух. Они выжидательно смотрели на Михаила что скажет главный?
Для Михаила предложение стало досадной неожиданностью. «Дурачьё, подумал он, лучше бы посоветовались сначала со мной», а вслух сказал: