Как-то через несколько месяцев после переезда в Питер в минуту откровения она решилась спросить:
Паша, ответь мне, только честно, у тебя было что-то с Риммой тогда, перед твоим уходом в армию?
Они лежали, обнявшись, на узкой полутороспальной кровати и слушали соловья, который поселился в кустах под окном. Соловей выводил немыслимые рулады, свистел и щёлкал, менял тональности, он явно был сегодня в ударе. Женька спокойно спал, не обращая внимания на соловьиный концерт и шёпот родителей. Павел не ожидал вопроса. Ему казалось, что их отношения с Риммой тайна для всего мира, поэтому вопрос озадачил и расстроил его. Как будто кто-то посторонний бесцеремонно влез в самое сокровенное. Как ответить на этот вопрос? Было ли у него что-то с Риммой? Их разговоры, лёгкие касания, наблюдения за проплывающими облаками всё это было или ничего этого на было? А если было, то чем это было любовью, дружбой, сном, наваждением? Разумеется, Павел понимал, что Ната имела в виду под словом «было», поэтому он честно ответил:
Ничего не было.
Но ведь ты ходил к ней в гости?
Ходил. По старой дружбе.
И что вы у неё делали?
Разговаривали.
И всё?
Всё.
Поверила ли она ему? Бог весть. Во всяком случае, сделала вид, что поверила.
В стране тем временем нарастали события, которые сначала казались радостными и обнадёживающими, но вскоре обернулись катастрофой. Павел поступал в университет в одной стране, а заканчивал совсем в другой. Как грибы после дождя, росли кооперативные лавки и рестораны, каждый вечер у Казанского собора собирались люди экзотического вида с флагами и транспарантами разных форм и расцветок, что-то кричали, спорили, раздавали зевакам распечатанные на ротапринтах листовки. Газеты и журналы пестрели небывалыми новостями и разоблачениями всем тем, что ещё пять лет назад называлось антисоветской агитацией и пропагандой и за что сажали в мордовские лагеря. Горожане носили с собой портативные радиоприёмники, чтобы не пропустить ни одного слова из выступления очередного демагога на Съезде Советов. А с продуктами становилось всё хуже, повсеместно вводилась карточная система, но даже, чтобы отоварить карточки, приходилось выстаивать огромные очереди.
Сначала Павел приветствовал перемены. В речах Горбачёва ему слышались отзвуки тех идей, которые будоражили его сознание в студенческие годы в Средневолжске. В воссоздании съездов Советов виделось возвращение Ленинских принципов государственного строительства. Отказ КПСС от монополии на власть он воспринял как совершенно правильный ход, который поможет партии очиститься от карьеристов и бюрократов и снова стать авангардом рабочего класса. Но чем дальше двигалась перестройка, тем больше Павел осознавал, что на его глазах происходит чудовищный обман, результатом которого станет уничтожение великой страны.
И опять, как в юности, он чувствовал своё полное бессилие и невозможность что-либо изменить в нарастающем потоке катастрофических событий. Страна погружалась в пучину всеобщего озверения, а глуповатое лицо Горбачёва в телевизоре продолжало вещать про обновление социализма.
В 1989 году, когда стремительно разваливался социалистический лагерь и предприимчивые немцы продавали туристам осколки Берлинской стены, Павел закончил университет с красным дипломом и сразу же поступил в очную аспирантуру при кафедре истории России.
Ещё на второй год службы в армии, когда у него появилось достаточно свободного времени, чтобы читать книги, он, к своему удивлению, отыскал на полках воинской библиотеки изданные в Берлине в 1922 году дневники и мемуары белых офицеров. Книга вообще непонятно каким образом оказалась в запасниках этой убогой библиотечишки, наверное, она случайно попала туда с ворохами другой списанной литературы, которую сбрасывали в воинские части приличные книгохранилища, когда от них требовали поделиться своими фондами с родной армией, а может, и ещё по каким причинам, кто ж знает? Во всяком случае, в фондах их воинской библиотеки книга почему-то не числилась, на титуле стоял нечитаемый затёртый штамп, и весёлый библиотекарь Сеня легко уступил книжку своему другу за пачку сигарет «Космос».
Книга на целый год стала лучшим собеседником Павла. Читая и перечитывая воспоминания белых офицеров, Павел открывал для себя новую, прежде неизвестную ему реальность. Он впервые соприкоснулся с трагедией проигравшей в Гражданской войне стороны. В советской истории, литературе, кинематографе белогвардейцы неизменно рисовались чёрной краской, и лишь изредка к ним проскальзывало сочувствие, как в сериале «Адъютант его превосходительства» или в художественном фильме «Бег». Читая же сборник мемуаров, Павел видел этих людей живыми, мыслящими и страдающими, он осознал, что у них была своя правда, за которую они проливали кровь и были готовы пожертвовать жизнью. Среди них были умные, глубоко чувствующие и неординарные натуры. Но как бы они ни были умны и талантливы, как бы ни напрягали силы во имя своих идеалов, какие бы чудеса героизма и самопожертвования ни проявляли, ветер истории смял их и вышвырнул за пределы России.