Сначала Игорю стало легче, словно камень с души свалился невысказанная любовь уже давно мучила его, и вот теперь вырвалась наружу. Но сказав, наконец, заветные слова, буквально через минуту он уже пожалел об этом. Раньше у него оставалась надежда, а теперь эта надежда рушилась прямо на глазах. Он ожидал любой реакции от своей любимой, но только не молчания. Как назло, дождь перестал, и Римма одним щелчком сложила зонт. Её тело, только что тесно прижатое к нему, отдалилось. Она подошла к парапету и стала смотреть на Волгу. Осенний ветер развевал её тонкие белокурые волосы. Она заговорила, глядя не на него, а на Волгу, и каждое слово звучало для него приговором.
Она говорила о том, что очень хорошо к нему относится, но что она не может ответить на его любовь, а уж тем более выйти за него замуж, потому что любит другого.
Давай сделаем вид, что ты ничего не говорил, предложила она, мне правда очень хорошо с тобой, и я не хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Я привыкла видеть в тебе друга, верного и надёжного. Разве мы не можем остаться просто друзьями?
У Игоря горько сжималось сердце, ему хотелось плакать, но потерять Римму, пусть даже в качестве друга, было выше его сил. «Ничего, думал он, может быть, она со временем оценит мою любовь? Да и неизвестно, как этот другой поведёт себя! Кто же этот другой? Уж не Павел ли? Но если бы между ними что-то было, Павел давно бы мне всё рассказал. Тем более у Павла есть Маша. Наверное, Римма ничего не знает о Маше. Так что не всё ещё потеряно держись, парень!»
Природный оптимизм и чувство юмора позволили ему с честью выйти из непростой ситуации. Он рассмеялся и по-дружески взял Римму за руку.
Хорошо, сказал он, забудем всё, что я сейчас наговорил! Мы по-прежнему друзья, и как друг я по-прежнему имею право на место под твоим зонтом, тем более, что дождь снова начинается!
Римма облегчённо засмеялась в ответ, раскрыла зонт, и они, касаясь друг друга плечами, пошли в сторону лестницы.
Глава 4
В конце октября прошло отчётно-перевыборное комсомольское собрание, на котором Павла не включили в состав комитета комсомола. Весь истфак это сразу заметил, как заметили и фразу в отчётном докладе Рогова об «отдельных комсомольцах, которые пытаются подменить руководящую роль партии подозрительными и вредными инициативами». При этом Игоря в новом составе комитета комсомола сохранили.
Павел на комсомольское собрание не пришёл. В последнее время он практически перестал общаться с Игорем, а Ната отдалилась от Риммы. Их легендарная четвёрка перестала существовать. Римма попыталась вызвать Павла на откровенный разговор, но тот избегал её.
Он сблизился с новой компанией компанией студклуба. Это была конкурирующая фирма для группы, сложившейся вокруг комитета комсомола. Обе группировки относились друг к другу внешне почтительно, но на самом деле иронично и с пренебрежением. Студклубовцы называли комитетчиков «политиками», а «политики», в свою очередь, окрестили студклубовцев «артистами».
«Артисты» не обладали такой властью и влиянием на институтские дела как «политики», но зато в их полном распоряжении был актовый зал с прекрасной сценой, музыкальные инструменты, звуковое и осветительное оборудование, костюмы и много чего ещё, что было необходимо для организации конкурсов первокурсников, студенческих вёсен, агитбригад, театральных капустников и молодёжных вечеров.
Студклубовская команда была своеобразной институтской оппозицией. Парткому и комитету комсомола стоило огромного труда постоянно следить, как бы в капустник не попала скрытая сатира на советское общество, как бы со сцены не зазвучали песни Галича или «Банька» Высоцкого, как бы на танцевальном вечере не включили записи «Чингисхана». И всё-таки нет-нет, да что-нибудь проскальзывало! За «политическую близорукость» обком мылил шею институтскому парткому, партком комитету комсомола, а комитет комсомола директору студклуба весёлому актёру-неудачнику Яше, который в ответ только беспомощно улыбался и разводил руками, мол, что возьмёшь с этих студентов!
«Артисты» жили весело и беззаботно, не очень напрягались учёбой, объясняя свои прогулы срочными репетициями и внеплановыми концертами, это не давало им никаких преференций во время сессии, но, во всяком случае, останавливало деканаты от дисциплинарных мер.