И все же куст не мог защитить Сашу, а необходимость маневрировать не позволяли ему стрелять. Он ушел от одной пули, от другой, а «Фольксваген», дав задний ход, стал удаляться. Длиннолицый продолжал стрелять, но машину трясло на ухабах, и он мазал.
Саша выстрелил одновременно с Лидой, попали они в цель или нет, неизвестно, но в лобовом стекле образовалось пулевое отверстие, а стрелок исчез в люке. «Туарег» удалялся, задним ходом стремительно набирая скорость.
По колесам! крикнул Саша.
Но Лида не слушала его, она запрыгнула в свою машину, увлекая его за собой. Саша стрелял, пока в обойме не закончились патроны. Магазин он собирался сменить уже в машине, но неожиданно «Фольксваген» въехал задним бампером в дерево и остановился. А расстояние до него метров пятьдесят, не больше, можно обойтись и без автомобиля.
Будь здесь! закрывая дверь, крикнул Саша.
Он вовсе не хотел, чтобы Лида снова подставляла голову под пули. Но слушаться она его не стала, рванула следом.
Небритый попытался сорвать машину с места, но задние колеса не смогли вытолкнуть ее из придорожной ямы. Он бегом бросился в лес: спасти его сейчас могли только быстрые ноги.
Саша хотел было бежать за водителем, но в машине оставался вооруженный пассажир. Сначала нужно было устранить одну опасность, а затем уже преследовать другую. Но выстрела в спину он опасался напрасно. Длиннолицый стрелок сидел в машине, раскинув руки. В животе у него, чуть правее солнечного сплетения, источало кровь пулевое отверстие. Парень смотрел на Сашу дикими глазами, но не мог даже пошевелить рукой, хотя бы для того, чтобы прикрыть рану.
Что там? останавливаясь рядом, спросила Лида.
Займись им!
Саша рванул за беглецом, не жалея ни сил, ни себя. То на палку сухую наступит обломок летит в лицо, то на острый камень, и ветки больно хлестали по щекам, все норовили выколоть глаза. Но, набрав темп, он уверенно сближался с бандитом. Саша чувствовал в себе силы, он был уверен, что вот-вот настигнет парня, но неожиданно противник исчез из виду, как будто в трясину с головой провалился. Саша сбавил скорость, перешел на шаг, пистолет у него на изготовку. Беглец мог всего лишь спрятаться за деревом, за кустом и прибегнуть к оружию.
И точно, Саша угодил в засаду. Раздался выстрел, и боль обожгла правое бедро. Он выстрелил на дымок из-за дерева и залег. В ответ прозвучала пара слившихся в один гул выстрелов, пули прошли над головой.
Луков выстрелил, рассчитывая на такой же ответ, но беглец, с шумом выскочив из-за кустов, рванул прочь от него. Саша поднялся, но смог сделать лишь несколько шагов. Нога резко отяжелела, онемела, из раны хлестала кровь, и, если ее не остановить, завтрашний день для него может и не наступить.
* * *Если деньги зло, то женщина обитель зла. Сколько Свищ уже вложил в своих красоток, сколько еще вложит. Ради них, можно сказать, старается, рискует головой и свободой. Карамболю вызов бросил, чтобы еще богаче стать, и все ради них. А как еще иначе? Без женщин мир сплошная тоска.
Женщины его радость, они же его погибель. Свищ почти уверен был в том, что рано или поздно кто-то из них подставит его. А Мимоза еще могла и убить своей рукой. Шальная она бабенка, без царя в голове. И Освальда своего до сих пор любит. За него может и убить. Ствола у нее нет, ножа тоже, но пилочка для ногтей в умелых руках тоже оружие. А она как раз сидела на кровати, подтачивая ногти. Свищ лежал на спине, и живот открыт для удара, но ему почему-то не страшно. Он ведь и без того по лезвию ходит, тот же Карамболь мог нанести удар. Он хоть и не молод, но навредить может.
А почему ты не говоришь, что Освальда больше нет, сказала Мимоза, разглядывая растопыренные пальцы на левой руке.
А пилочка в правой, и ударить в глаз она могла хоть сейчас. Но Свищ лишь усмехнулся, глядя на нее. Рисковать он не любил, но в таких вот случаях, как сейчас, ему нравилось пощекотать себе нервы.
Кто сказал?
Слышала. Ты по телефону говорил.
Что я говорил?
Ему действительно звонили, сказали, что номер с Борщом не прошел, в дело встрял убойный отдел, возможно, и с Освальдом вышел полный облом. Пашня сказал, что отправил пацанов за город, перезахоронить труп Освальда, а то Борща повязали, как бы слив не случился. Свищ не совсем понял, в чем смысл возни с перезахоронением, и все же согласился, дал добро, но Освальда по имени так ни разу не назвал. И Пашня воздерживался от упоминания имен. Конспирация в их работе не пустой звук. К тому же Свищ не строил никаких иллюзий насчет Мимозы. Девочка прошла и Крым, и Рим. Да и в ментовке побывала. Неудивительно, если она постукивает на него.