Мартино догнал Давида и поехал рядом. Громкий взрыв смеха со стороны памятника заставил его вздрогнуть.
Привет! Как жизнь? к ним шел бритый почти наголо парень.
Давид остановился.
Езжай, я догоню.
Я с тобой, упрямо мотнул головой Мартино.
Март
Я с тобой, сквозь зубы повторил он.
Как у тебя, Але? кивнул Давид подошедшему.
Нормально, все отлично, дружок, он потрепал его по плечу. Было видно, что Алессандро уже успел хорошо приложиться к пиву. Не выйдешь сегодня?
Нет. Мне еще уроки на завтра доделать.
Ладно, усмехнулся Але, мельком глянул на Мартино и вернулся к своим.
До дома ехали молча. Поднялся вечерний ветер, шуршала листва, посреди круглого сквера негромко скрипели качели.
Завтра же возьму у папы масло и смажу дурацкую железку, прошипел Мартино, открывая ключом дверь во двор.
Дома было шумно и весело: мама с Паолой над чем-то смеялись на кухне, в салоне Нико с Ноа смотрели телевизор, лежа на ковре в окружении кучи рассыпанных игр.
Мам, тихо сказал Давид по-русски. Мне надо позаниматься.
Va bene, carino[7].
Давид ушел в комнату, слыша, как мама приглушает телевизор и велит мелким убрать за собой вещи. Ее итальянский был не так уж и плох, но Давид все равно немного стыдился, когда слышал, как она говорит. С ивритом по-другому: тогда Давид был еще маленьким и мама, наоборот, казалась всезнающей и всемогущей. За пять лет здесь Давид выучил язык и избавился от акцента почти полностью, хотя Заро иногда все же замечал мелкие ошибки и педантично указывал ему на неверно употребленные слова. Давид смущался, иногда даже злился, а Мартино потом по-тихому пояснял непонятное, извиняясь таким образом за брата.
Хорошо им. Родились в одной стране, выросли, переезжали всего однажды с юга на север, да и то не помнили этого. Тут же будут жить всю свою жизнь. Может, выучат английский и еще какой-нибудь язык для работы или для собственного удовольствия. Но не для того, чтобы выжить. Мартино и Заро не требуется напрягаться на уроке итальянского, пытаясь разобрать диалект старенького учителя, который он то и дело вставляет в объяснения. Им не нужно делать вид, что все поняли, когда не поняли и половины, а потом доставать телефон и гуглить, пока их не видят Впрочем, теперь такое случалось очень редко. Слыша, как мама порой заучивает новые слова, на Давида накатывало одновременно раздражение и жалость. Хотелось помочь или сбежать и не слышать. Чаще он помогал.
Влетевшая в окно ночная бабочка вывела его из задумчивости и заставила сосредоточиться на уроках. Скоро прибежит вкусно пахнущая после душа, свеженькая Ноа, заберется к брату на колени, требуя поднять ее на руки и забросить на верхний ярус кровати, будто там нет лестницы. Трещание крыльев приблизилось к лампе, на учебник просыпалась коричневая пыльца. Ноа не понравится мотылек в спальне. Давид со вздохом встал, сдул со страницы пыльцу и накрыл бабочку рукой. Подойдя к окну, выбросил копошащуюся в ладони тварюшку во двор.
________________________________________________________
[1] Национальный музей кинематографа Мо?ле Антонеллиа?на (итал. Mole Antonelliana) Подобно парижской Эйфелевой башне, здание со временем стало восприниматься как символ Турина.
[2] Ларго Монтебелло площадь недалеко от центра Турина.
[3] Метука сладкая (ивр.)
[4] На итальянском грампластинка называется disco.
[5] «Уно» популярная настольная игра.
[6] Trattoria закусочная семейного типа
[7] Va bene, carino Хорошо, милый (ит.)
-2-
Подержанный Фиат Пунто приходилось парковать довольно далеко от дома, за углом многоэтажки. Машину успели украсить белыми каплями птицы, в дворниках застряли сухие связки прошлогодних кленовых «самолетиков», сбитых ночным ветром. Небо хмурилось, явно собираясь к полудню пролиться нешуточной грозой.
Частные ясли, где работала Виола, находились в четверти часа езды от дома, быстрее было выехать на серую трассу, в обход хитросплетений старинных улочек с неудобными ограничениями и чуть ли не ежедневно меняющимися запретами. Наизусть знать ZTL-зоны[1] и не глядя в календарь, помнить, на какой из площадей развернул белые купола один из многочисленных рыночков, могли лишь коренные жители. Туристы же хватали штраф за штрафом: незнание закона не освобождает от ответственности. Виола не относилась ни к одной из групп и предпочитала не соваться туда, если можно объехать.