Едва они завершили трапезу, как боги проявили свою силу в полную мощь. Через несколько минут все почти ослепли и оглохли от небесной какофонии. Казалось, что молнии метили прямо в рощу. Дождь наотмашь хлестал по листьям схинии, а ветер заставлял их ходить ходуном. Снаружи их убежища словно собрались неведомые твари и завывали сотнею жутких голосов. Потом вдруг все прекратилось, и установилась звенящая тишина.
Веселенькое представление, усмехнулся Скиндар. Даже жаль, что оно закончилось.
Судя по тишине, мы находимся в Оке бури, заметил Риордан. Самое опасное время, господин капрал.
А что-нибудь хорошее у вас тут, в предгорьях, бывает? с досадой в голосе поинтересовался Скиндар.
Вдруг Риордан схватил его за руку. В другое время он получил бы как минимум затрещину за вольность, но теперь капрал и сам, сквозь промежутки между листьями, увидел это. С возрастающим гудением к схинии по воздуху медленно плыл ослепительно огненный шар. Он был размером чуть больше головы человека, но вызывал ужас, а его медленное и неотвратимое скольжение было приближением гибели. Все, кто находился внутри бутона, замерли и затаили дыхание. Шар поравнялся с деревом, на несколько мгновений завис в воздухе, а потом гудение начало отдаляться и, наконец, утихло совсем.
Бесноватая, благоговейно прошептал Тиллиер.
Нет, то было еще не жутко, едва шевеля губами, пробормотал Скиндар. А вот это уже по-настоящему страшно. Как вы тут выживаете, в своем Вейнринге?
Они приходят только раз в год, осенью, пояснил Хоракт. И все в деревне научились от них прятаться.
Внимание! Еще одна, предупредил Риордан.
С той же стороны, откуда приплыл первый шар, послышалось уже знакомое гудение. Следующая бесноватая была большей по размеру, чем первая, и двигалась значительно быстрее. Она выписывала в воздухе зигзаги, а когда задевала ветви, раздавался сильный треск и в разные стороны сыпались искры. Едва шар приблизился к схинии, в которой скрывались путники, он, как и предыдущий, сначала замедлился, а затем остановился совсем. И вдруг качнулся прямо к входу в убежище.
Она нас чует! вскрикнул Тиллиер.
Молчи, идиот, прошипел Дертин.
Все подались назад к противоположной живой стене. Бесноватая несколько раз медленно повернулась вокруг своей оси, словно раздумывала, куда податься, а потом вновь поплыла по направлению к людям. Какой-то предмет пролетел в древесном сумраке через убежище и угодил в шар, который теперь почти закрывал собой вход. Раздался грохот, яркая вспышка ослепила путников и жар опалил им лица. Когда их глаза вновь обрели способность различать предметы, они увидели, что половину бутона разворотило взрывом, а его огромные листья теперь висели обугленными ошметками.
Что это было? прохрипел капрал. Чем швырнули в шар и какой болван это сделал?
Это я, господин капрал, отозвался Дертин. Я кинул в него ботинком. Иначе могло плохо закончиться.
Ничего себе! Мы прикончили бесноватую! Вот это да! закричал Тиллиер. Говорят, что она оставляет после разрыва драгоценные камни. Надо будет поискать в траве.
Все целы? спросил Скиндар.
Со стороны Риордана послышалось сдавленное мычание и зубовный скрежет от сдерживаемой изо всех сил боли.
Меня зацепило, невнятно сказал он.
Огниво! Огонь! Живо! потребовал капрал.
Виннигар вытащил огниво из походного ранца, высек кресалом целый сноп искр и подпалил трут. Скиндар пошарил в своей торбе. Под руку попалась тонкая пачка гербовой бумаги, но капрал не стал ее доставать каждый свиток был пронумерован в королевской канцелярии и подлежал строгому учету. Наконец он нащупал свой шелковый носовой платок, романтический подарок одной модистки, и решительно выдернул его наружу.
Жги, приказал он Виннигару. Если эта тряпка по характеру хоть чуть-чуть похожа на свою бывшую хозяйку, то гореть должна отменно.
Когда пламя осветило лицо Риордана, все увидели, какую беду сотворила с ним молния. Лицо рекрута было обезображено. На его левой щеке зияла круглая дыра, в которую можно было при желании просунуть два пальца, кожа и мясо на краях раны спеклись в черную корку, также была полностью сожжена мочка левого уха.
Ой! Да у тебя зубы снаружи видно, брякнул некстати Тиллиер.
Для жизни не опасно, а на войне бывает и похуже, неуклюже попытался ободрить рекрута Виннигар.