Хочу поздравить вас, уважаемые россияне, с Новым годом, с Рождеством! Желаю крепкого здоровья вам и вашим близким, благополучия и счастья
Лука встал, глубоко вздохнул и возвел глаза к потолку, украшенному многочисленными водяными разводами от протекающей крыши. Где-то там, в вышине пребывал Он!
Надо заметить, что и отец и сын были людьми верующими, что выражалось в постоянном о том упоминании, и указании на отступничество оппонента. Отец видел ежедневные грехи сына, сын постоянные отцовские нарушения Заповедей, и в непрерывных спорах они без устали поносили друг друга последними (часто даже нецензурными) словами, находя естественные объяснения собственным проступкам.
Да, пей скорей, ельцинист! сварливо заторопил его отец. Чего высматриваешь?
Вот алкаш проклятый, под бой курантов скорбно подумал Лука: лишь бы нажраться, и в люлю! А, нет, чтобы с толком, с расстановочкой. По душам поговорить, как Христос с апостолами.
Да, не ельцинист я, сколько тебе раз говорить? Лука перекрестился, выпил и обиженно уставился на отца. Ведь знаешь, что я против развала СССР!
Он поспешно положил в рот сало. И это называется «отец»? Просто хам и солдафон! Жрет сало, хотя еще продолжается пост. Хорошо хоть, что удалось изъять у него деньги на приобретение велосипеда. Велосипед это спорт, это жизнь, это сильная спина, твердые бедра и крепкие ягодицы. Вот только перед кем их демонстрировать? Не отцу же, прости Господи!
Отец и сын сосредоточенно жевали. Они, как и умерщвленный таракан, не знали, что ждет их в наступающем году, и подобно всем советским людям надеялись на лучшее.
Николай Филиппович к описываемому периоду подошел крепким шестидесятилетним отставником, еще полным энергии и жизненных соков, что движут людьми. Он получал пенсию, руководил отделом инкассации в банке, встречался с нестарой женщиной Марьей Русофобовой, писал лирические стихи на патриотические темы, с карандашом в руках штудировал сочинения Пушкина, Есенина, Лермонтова, Ленина и Сталина, покупал газету «День», ругал брокеров и биржи, проклинал Горбача и Эль-Цина, вел Великую Войну с тараканами. И еще верил в Бога. Удивительным образом в нем сочетались любовь к Христу с любовью к Ленину и Сталину.
Вот, только с сыном беда: дурак и ельцинист! Радиохулиганством занимался, пока с матерью жил. В голосазабугорные втянулся. Запад слушает по приемнику. Это все от бывшей жены Доры, еврейки. Сама любила слушать Мендельсона, и сыну привила страсть к сионизму. Вместо того, чтобы русских Дунаевкого или Исаковского почитать! Марши Покрасса. А сын вырос в результате лентяем и космополитом. На завод резиновый устроил завклубом, так он, не то, чтобы гондоны отцу приносить, так еще и дискредитирует себя там, партполитпросвещением не занимается.
Вот и опять смотрит нагло, видно, брякнуть хочет что-то; не иначе пакость про Ленина.
Молчи! брызнул слюной Николай Филиппович. Знаешь, сколько теперь сметана стоит? Семьдесят пять рублей литр! Пиво недавно еще брал по семь рублей за трехлитровую банку, а нынче оно уже стоит двадцать семь! А?! Хорошо, что отец начальник инкассации, и что-то может доставать! Я все зубы стране на «Ракушке» из-за плохой воды отдал, а Эль-Цин в ответ кукиш.
(Заметим для читателя, что «Ракушкой» подводники называли свой военный городок на Дальнем Востоке).
Он торопливо наполнил до половины стакан:
Так вот, сын, я пью за то, чтобы все дерьмократы вместе с Эль-Цином и Меченым горели на сковородках!
Да, я только «за!», промямлил вяло Лука. Давай лучше музыку послушаем, папа? Музыка жизнь моя. Бах такие фуги писал!
Николай Филиппович махнул рукой, мол, делай, что хочешь, сионист, и Лука с радостью вырубил телевизор. Под влиянием принятых градусов душа начинала петь, и хотелось слушать настоящую музыку: битлов, квинов, Джима Моррисона, Элтона Джона Правда, переходить к ним нужно было постепенно. Сначала ублажить старика чем-нибудь совково-эстрадным, типа Лещенко, Пахмутовой или Зыкиной.
Младший Букашенко включил гордость семьи транзисторный приемник «Океан», купленный когда-то отцом за сто тридцать пять рублей, и тут же о чудо! неизвестный приятной женский голос проникновенно произнес:
По заявкам человека героической профессии, ветерана правоохранительных органов Руслана Баширова передаем «Песню чекистов». Музыка Астанина, слова Пчелинцева. Поет Иосиф Кобзон!