В голове отчего-то вертелась непонятная и неизвестно откуда прилетевшая мысль: «Имя, которое может быть поименовано, не есть постоянное имя».
***
Есть многое на свете, друг Петруччио, что непонятно нашим мудрецам, подумал петух, забираясь назад в курятник и прислушиваясь к ржанию, несущемуся откуда-то из незримого Эфира.
Что там происходило, что за неслышный громовой стук приближался и летел к Новозаборску?
А вот что.
Мчались в снеговой пелене невидимые Конь Рыжий, Конь Вороной и Конь Бледный, летела птица-тройка с новогодними подарками в санях.
Уж не та ли это была знаменитая, из гоголевской поэмы, спросит эрудированный читатель. А кони те, что «заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху»?
Дай ответ, попросит читатель.
Изволь, друг любезный, даю.
Не гоголевская это была тройка.
Разноцветных исхудавших кляч время от времени хлестали в хмельном азарте пассажиры: беззубый барсеточник Дед Мороз в облезлом бараньем армейском тулупе, яркогубая внучка Снегурочка в красном китайском пуховике и рваных сетчатых колготках, да голодный щетинистый младенец с соской-сигаретой во рту, одетый в малиновый пиджак и бейсболку с цифрами «1992».
Лихая компашка шлепала замусоленными картами в подкидном дураке, гремела гранеными стаканами, пела нетрезвыми голосами разнобойно «Мои мысли, мои скакуны-ы-ы!», а младенец, блестевший золотыми клыками и цепью на шее, время от времени еще и выбрасывал из подарочного звездно-полосатого мешка фальшивые долларовые бумажки, которые, кружась, превращались в снежинки и летели к земле.
Нет, не птица-Русь летела по небу, а нечто иное, фантастическое.
В Новозаборске быль становилась сказкой, а на одной шестой части суши завершалась великая безалкогольная социалистическая эпоха: наступал период дикого и хмельного капитализма.
И видно, так уж решено было где-то там наверху, что символом новой России стал ее первый Президент со всеми своими достоинствами и недостатками
Глава 1. Семья Букашенко
одни и те же внешние происшествия и отношения
отзываются на каждом человеке совершенно различно,
и при одной и той же обстановке каждый
все-таки живет в своем особом мире
А. Шопенгауэр, «Афоризмы житейской мудости»
В доме 1 по переулку Безбожников проживали двое: отставной капитан второго ранга Николай Филиппович Букашенко, ныне занимающий должность начальника инкассации новозаборского коммерческого «Бетта-банка», и тридцатисемилетний сын его Лука. Уже несколько дней с перерывами на отдых они готовились к приходу Нового Года, что естественным образом вызвало потерю чувства времени: какой сейчас день на дворе и который час, они не знали, и следили за приближением праздника лишь по непрерывно работающему телевизору.
За окном было темно то ли от пурги, то ли по естественным причинам.
Собственно говоря, какая разница: утро сейчас, день, или вечер? Главное, что есть закуска, и то, что ей сопутствует. В настоящий момент они были заняты важным делом: отец надевал парадный китель с кортиком, а сын контролировал в ванне охлаждение водочных бутылок.
А что происходило на кухне?
Экран портативного телевизора «Юность», что размещался на холодильнике, заполнил дородный курносый господин и, мельком глянув на непритязательную кухонную обстановку, заговорил:
Дорогие россияне! 1991 год отсчитывает последние дни. По традиции в это время принято подводить итоги и строить планы на будущий год. Прожитый год был непростым, и едва ли мы могли предполагать, что за этот небольшой отрезок времени произойдет столько событий
В этот момент на середину стены вылез крупный рыжий таракан и замер, прислушиваясь: нет ли поблизости богов? Они опасны и непредсказуемы: с одной стороны, снабжают пищей, с другой норовят раздавить и морят ядами.
Нет, все в порядке: боги отсутствуют. А вот еда на столе ими уже размещена, запашок-то ощущается.
Это все для него?
Таракан вдумчиво шевелил длинными усами, чем-то неуловимо напоминая брейгелевского слепца, который посохом пытается нащупать верную безопасную дорогу. Путей к пище было много вверх, вниз, вправо, влево. Был вариант вообще оторваться от поверхности и совершить романтический прыжок.