Какие идеальные каменты ни пиши, всё равно рано или поздно придёт Дедлайн.
С Дедлайном нельзя справиться, ничто не может ему противостоять.
Каждый ролик рано или поздно попадёт в эфир. (Лишь только тот ролик не попадёт в эфир, в котором содержатся признаки статьи за оправдание гомосексуализма, но это уже другая история.)
И каждый из нас тоже рано или поздно уйдёт навек в великий эфир.
И всё забудется. Забудутся твои каменты, твои взлёты и неудачи. Все эти «проверьте логотип», «лог%?.в-е)» и «хуйня». Ролики твои забудутся даже раньше, чем кончится их ротация.
Только старая яблоня над чужой могилой каждую весну будет шелестеть новой листвой, напоминая о старой загадке, ответ на которую вы только что прочитали.
Говно
Было холодно, но не внешним, а каким-то безнадёжным внутренним холодом, какой бывает на похоронах. Дрожали собаки, дрожали собачники, дрожал Иннокентьев, дуя на пальцы и не веря беде: всю ночь шел снег, и парк, над которым трудились неделями, месяцами, за одну ночь приобрёл вид, как будто здесь вообще никто никогда не срал.
Полгода жизни коту под хвост, подвёл черту старик Толобоев.
Бросились было навёрстывать и очень скоро поняли безнадёжно.
Самое страшное было, что снег не унимался, тихонько подсыпая и днём, и вечером. Уже к концу прогулки свежие плюхи едва читались, а на следующий день так и вообще пропадали из виду, и всюду царила эта злая, оглушительная чистота.
Товарищи, положение катастрофическое. Я даже не говорю о том, чтоб вернуть прежнее покрытие, нам хотя бы бегло обозначить присутствие!..
«Вернуть прежнее покрытие», Иннокентьев едва не заскулил сколько сил, сколько труда, денег, наконец!
Весна вышла поздней, лето дождливым, но за короткую сухую осень успели многое.
Обоссали все скамейки, фонари и урны. В безлунную полночь идешь по парку, в самую темень, глаз выколи, а всё равно понятно все обоссано.
Троекратно, с занесением в план обхода, под роспись, скрупулёзно обосрали все ключевые зоны парка (оба входа, главную аллею, детскую площадку и мостик). Прошлись по газону. Не забыли летнюю эстраду. Да что эстраду в самый дальний глухой угол, в бурьян, в овраг, в репей по пояс, куда и люди-то не заглядывают, туда проберёшься так и там оп! на тебе! Лежит.
И тут
Беру «Ролтон» просроченный. Завариваю в тазу (к прениям перешли, догадался Иннокентьев). Пенопласт в него крошу. Для объёма. Битума на тёрочке туда же Для цвета и для вязкости «Макнагетс» ещё хорошо, если не очень свежий Вот так зарядимся, и три-четыре ходки в день. Да толку-то?..
Вот вы смеялись, дескать, догу мяса надо вдесятеро, а говна всё равно как от пуделя. И где теперь ваши пуделя? Утонули? А мой вон! Видите?.. Нет, на пригорке Подождите, была же Ну, значит, всё уже, замело едрить его
Дамочка! Я беру пакеты целлофановые, и не то что за собой, я даже тёщино всё до крупиночки собираю и сюда ношу, да. И здесь разбрасываю. И что? И где оно? Ноль!..
Как вариант, крепим пуделей к догу скотчем, на манер авиабомб, по бокам. Имеем увеличение проходимости плюс говно от всех троих на поверхности. Причём, я так мозгую, пуделя от такой тряски даже бо́льшую территорию покроют, как думаешь, Петр Степаныч?..
Я говорю своей: Зин, я не буду в этом месяце вообще водоотведение оплачивать. Я ни разу на унитаз не присел, всё в пакет. И где оно? Ноль!..
Лопаточкой выкапываю и снова на поверхность кладу. Засыпает я опять откапываю и опять на поверхность. А что? Я все свои места помню. Да у меня и в тетрадке записано
А что если все силы только на детскую площадку бросить?..
Иннокентьев рассеянно курил, щурясь от проклятой белизны, машинально кивая словам товарищей. Потом набрался смелости, шагнул вперёд и приобнял за плечи Амальеву:
А помните, как перед самым Новым годом мы во-он по той беседке проходились?
Ночь, звёзды, Амальева не обернулась, только мечтательно покачала головой, и то ваша, то мой, то ваша, то мой
Плюшка к плюшке
Плюшка к плюшке.
А теперь там один снег.
Да. Теперь один снег
Жизнь разделилась на до и после, подвёл черту старик Толобоев.
Срали месяц.
Многие взяли отпуска.
Тяжело, трудно и абсолютно бесполезно.
Собаки тряслись на тощих лапах, щурясь на снег мутными от диеты глазами
И тут пришла оттепель. Сутки стоял туман, густой, как овсянка, а потом вышло солнце, и собачники ахнули. Снег, их неумолимый враг, холодный стерильный снег, неделями сковывавший парк, сошёл почти полностью, задержавшись только на тыльных сторонах пригорков и у корней старых лип, и всё пространство, насколько хватало глаз, теперь сверкало живым коричневым блеском.