Дяденька, не надо, не убивай. Не по своей охотке я. Дома братья с сёстрами, есть нечего, помрут они без меня Мамка велела
Сзади кто есть?
Нет, мы последние, отстали
Смотрит с надеждой на нож. Который чуть парит на морозе, чужой смертью согретый.
Плохо это надо было сразу, без раздумья, легко, на рефлексах. А теперь через силу придётся, потому что совсем пацан, вон слёзы по щекам покатились, и губа трясётся. Похоже, не врёт он про сестрёнок и братишек, и про то, что не по своей воле. Не выжить им иначе, вот и пришлось
Но только враг он, который может шумнуть.
Сказать успокоительно:
Тихо, тихо. Никто тебя не тронет.
Переложить нож из правой руки в левую, протянуть ладонь как для рукопожатия. Улыбнуться
Тебя как зовут-то?
Пе
Ткнуть лезвие под кадык, провернуть перерубить сонную артерию и трахею, чтобы не закричал. Увидеть удивлённые, закатывающиеся глаза. И лицо мужика с выпученными глазами, в испарине и брызгах чужой крови. Этот не страшен.
Разворачивайся, гони обратно. И ни звука!
Кивнул испуганно. Потянул вожжи.
Но-о, пошла
Но сам не на дорогу смотрит, на нож.
Где еда?
Там.
Поднять сено, выдернуть краюху хлеба. В лукошке яйца.
Мясо, сало, масло где? Хлебушком одним жив не будешь.
Туточки, левее.
Кинуть шматы сала в импровизированную торбу. Туда же тёплое еще мясо, видно, только что телёнка или кабанчика зарезали В любой момент на дороге хоть с той, хоть с другой стороны немцы или полицаи могут показаться.
Стой.
Тпру!
Вскинула голову лошадь, встала, как вкопанная.
Ложись Не сюда, под сено. Руки за спину!
Заломить, стянуть руки случайной верёвкой.
Мил человек, скоро ж ночь, замёрзну я тут, а у меня детишки.
Ничего, дотерпишь.
Пихнуть в рот какую-то тряпку.
Смирно лежи. Немцам скажешь, что партизан было трое. Понял?
Кивнул испуганно.
Забросить на спину неподъёмную торбу пуда полтора будет. Сдёрнуть с немца автомат, нашарить за поясом гранату. И быстро-быстро в сугробы. Пройти, петляя как заяц, снова выскочить на дорогу, где на насте не остаётся следов, прислушиваясь и таясь пройти до перекрёстка, до другой дороги-грунтовки, по которой лес таскают, а уж с нее шагнуть в лес. Пусть теперь ищут впереди ночь, не сунутся.
Всё Теперь месяц, если не от пуза наедаться, если впроголодь, можно жить. А там Там, глядишь, весна подоспеет или другой обоз. Такая партизанщина Не победы ради для жизни
* * *Лучше жить стало в Стране Советов, веселее. Города разрушенные отстроили, поля, осколками да минами засеянные, вспахали, карточки продуктовые отменили, цены чуть ли не каждый год снижаются, смешные комедии в кинотеатрах идут. После войны всё в радость живи не хочу.
Но тянутся к Москве составы, в вагонах-теплушках солдаты на полках пухнут. Нет, не солдаты сплошь офицеры-гвардейцы. Длинна дорога с хребтов уральских, не торопится поезд, на мелких станциях в тупичках отстаиваясь. Да и пассажиры не в претензии харч есть, подъёмные выплачены, и водочка по дороге в сельмагах и ресторанах прикупается. Живи себе, не тужи.
А они вопросы задают:
Интересно, куда нас?
Возьми приказ да почитай, там всё прописано. Учёба у нас по линии политико-воспитательной работы, изучения трудов и повышения общекультурного уровня. Нормально всё не в глушь, не в ЗабВО, в столицу едем, может, Большой театр увидим с балеринками или ГУМ.
Я в ГУМе ни разу не был, а Москву только на параде видел, когда знамёна к стене бросал. Интересно по ней прошвырнуться.
Так-то оно так, только непонятно, за каким нам вместо вагона с ручками и тетрадками прицепили в хвост вагон с оружием и цинками? А до того год по лесам натаскивали, как салабонов. Мы же не политработники, чтобы нас подковывать, мы боевые офицеры. За каким нам эта культурная учёба?
Чтобы ты, неуч, жене про Третьяковку рассказать мог и чулки фильдеперсовые привезти. Не бери в голову, нас послали мы едем. Под приказом подпись видел?
Ну видел, Жукова.
То-то. Константиныч знает, что делает и для чего нас по лесам и урманам гонял
Тащатся, едут составы к Москве, загоняются на неприметные, за забором, станции.
Первый взвод, выходи строиться!..
Подъезжают крытые армейские грузовики, развозят, растаскивают личный состав по лесным гарнизонам и лагерям, которых в Подмосковье как поганок.